Постановка - Дмитрия Крымова
«Лермонтовская поэма – повод, чтобы посмотреть на нашу жизнь сверху. Посмотреть с высоты птичьего полета, пролетев над годами, веками, искусствами, страстями, судьбами, ошибками. Посмотреть таким «черным глазом» - критически-скептическим. Взглядом существа, которое никогда никого не любило, но вдруг полюбило... И вот оно смотрит на человечество. Кто они, эти люди? Как они рождаются, умирают, влюбляются. Взгляд сверху – это смешно: люди кажутся такими маленькими, суетятся, как муравьи, трудятся, совершают поступки. Оттуда, сверху, эти поступки кажутся жалкими и грустными. И в этой обреченности большое достоинство и мудрость». Д. Крымов

Фото:

Отзывы:

Его долго били. Руками, локтями под ребра, ногами. А потом с яростью сбросили вниз. И он, теряя последние белые перья из крыльев, стремительно падал, не в силах остановиться. И рухнул на землю бесформенной кучей черного тряпья. Он был уверен, что никогда больше не поднимется. Что путь наверх, к облакам, ему заказан навсегда. Его огромные руки бессильно лежали на земле, от стыда и горя он спрятал лицо в измятые и порванные крылья. Но прошло время, и он все же задумал рискнуть, потому что просто лежать было невыносимо. Первая попытка была неудачной, и он едва не отчаялся, но решил попробовать еще раз. Во второй раз удалось слегка приподняться над землей, а когда он собрался с силами и совершил еще один рывок, то почувствовал, что земля, наконец, отпустила его и он, обретя почти забытую легкость, вознесся вверх.

Он ликовал. Он снова мог летать. И было совершенно неважно, что все вокруг уже знали историю его падения, и даже успели прозвать его Демоном. Он снова мог летать, он был свободен и полон сил, и, впервые за время земного плена, его бессмертие не казалось проклятием.

На земле Демон успел увидеть многое. За долгое время бессилия мимо него прошло множество людей и эпох. Наблюдая течение времени, он неожиданно для себя понял, что привычное занятие - очернять людей перед Богом, склонять смертных на свою сторону – уже не доставляет никакого удовольствия. Демон почувствовал, что потерял вкус к выискиванию недостатков, к игре темных страстей и коллекционированию пороков. Теперь ему хотелось по-новому взглянуть на человеческий род, который он помнил еще с Адама и Евы, со своей, новообретенной, высоты. Без злорадства, без осуждения, без печали. Просто посмотреть на всех. И он медленно полетел над землей…

Далеко внизу проплывали дома, тонкой змейкой вились дороги, сплетались и разбегались в разные стороны, густо-синее море качало на своих волнах маленькие кораблики. Вот ушел назад город, над которым летели два чудака, мужчина и женщина, и Демон проводил их понимающим взглядом. Он видел, как по ниточкам дорог маленькими букашечками проползли игрушечные танки. Из пушечек вылетели снаряды, и все вокруг окрасилось ржаво-бурым цветом, и он понял, что это кровь.

Рыже-бурый цвет сменился белым, и Демон узнал знакомые черты. Тонким черным контуром проступили две фигуры: мужская и женская. Между ними – дерево. Демон не смог сдержать улыбки. Он вспомнил, как полз змеей по стволу этого дерева, чтобы уронить в руку женщины яблоко. И еще он почему-то подумал, что сок яблока своим цветом напоминает те рыже-бурые кляксы, оставленные маленькими танками. Но он решил не останавливаться, и его черная лохматая фигура вновь распростерла крылья, ловя попутный ветер.

С земли донеслись звуки музыки. Стихли. Ярко засияли десятками маленьких солнц подсолнухи, щедрой рукой собранные в вазу. Хозяин криво нацарапал на ней свое имя – «Винсент». Где-то залаяли собаки. Старик с длинной седой бородой, босиком вышел на снег, встречать проходящий поезд и долго стоял возле своей усадьбы, которую любил и где упокоился. Озорные ребятишки, не имеющие по молодости лет никакой почтительности, тут же кинулись играть в снежки. Худой, востроносый человек согнулся в три погибели над огнем, кидая в него листы исписанной бумаги. Заплакал младенец. Со своей высоты Демон видел маленькую девочку, плачущую и настоятельно требующую соску. Он знал, что очень скоро она подрастет и станет играть на скрипке, потом захочет танцевать, а потом выйдет замуж и останется в памяти такой же картинкой, как и все остальные. Пошел снег. Веселые люди внизу слепили большого снеговика и воткнули ему в виде носа ярко-оранжевую морковку. Потом пришла весна, и снег растаял. В грузинском селе сыграли свадьбу. С красным вином и гортанно-протяжными песнями. Жених был в черкеске и папахе, а у невесты длинные черные косы. И смутная боль, смешанная с радостью, вдруг проснулась в Демоне. Те, кто прозвали его Проклятым и не подозревали о том, что он знал, как называется это чувство. Оно называлось Любовь. Но он и теперь не стал останавливаться, не решаясь вновь окунуться в водоворот человеческих слабостей и чувств. И Демон продолжал свой полет…

Спектакль сценографического факультета РАТИ с первых же минут настоятельно требует от зрителя открытости и доверия. Только при умении смотреть на мир поэтически в бесформенной куче тряпья, поднятой вверх на веревках, можно увидеть Демона, а в приклеенных к черным виниловым пластинкам желтым резиновым перчатками – картину Ван Гога. В противном случае спектакль может ошеломить грубостью материала и абсолютной откровенностью. В нем – неприглядная изнанка призвания художника. Пятна краски, мятая рваная бумага, полиэтилен, куски ткани, противно-скрипучий скотч, ножницы, кисти. Обыкновенные предметы становятся самыми главными действующими лицами. В этом спектакле нет почти ничего привычного: текста, диалогов, актерских выходов и уходов. На первый взгляд, нет даже ролей. Но, когда в финале все же зазвучат строки поэмы, станет жаль нарушенной гармонии. Парадокс - при наполненности звуками: музыкой Баха, Чайковского, шумом ветра, дождя, лаем собак, карканьем ворон – спектакль вовсе не нуждается в тексте как таковом. Все звуки жизни, привычно-неразличимые для нас в повседневности здесь звучат оркестром, выводящим единственно уместную мелодию.

На круглой сцене, затянутой белым холстом, в течение почти двух часов самозабвенно и гордо дают мастер-класс театральные художники. Они импровизируют, на ходу придумывая своего рода продолжение поэмы М. Ю. Лермонтова «Демон». Произвольно меняют содержание, показывая Демону совсем не те картины, что описаны в поэме. Но кто с уверенностью поручится, что бессмертный дух не видел этого? Художники рисуют, режут, клеят, вызывая к жизни знакомые всем, без исключения, сюжеты. Из беспорядка мастерской рождается связность человеческого бытия, чувств, печалей, радостей, узнаваний. Из сочетания простейших предметов – философия жизни

На сцене происходит акт сотворения мира. Процесс публичен, но от этого не менее загадочен. Фраза «Клянусь я первым днем творенья…» получает свое зримое, конкретное, вещное воплощение.

Здесь через край переливается радость от совершающегося на глазах чуда. Спектакль полон самой искренней веры в волшебство, в молниеносность сказочных превращений. Так истово верят, пожалуй, только в детстве, когда мир принимается безусловно, во всей своей безграничности. Может быть, поэтому, придуманный сценографами мир, несмотря на рисованные танки, гармоничен. В нем мудрое признание многообразия человеческого бытия и невозможности осуждения никого и ничего. И парящий почти под потолком Демон превращается в символ той самой Вечности, перед лицом которой уже не имеют значения наши промахи ошибки и обиды.

Ученики Дмитрия Крымова не без лукавства утверждают самоценность художника. Провоцируя на размышления: а не хватит ли театру для существования одного только сценографа? Ведь в его власти создать любую вселенную, где он сам, по собственной воле, сможет разыграть любой сюжет. Сценографический спектакль - повод для размышлений о логике развития театра: от актерского через режиссерский к логически следующему – театру художника.

Озорство, которое позволяют себе студенты на сцене, лишь на первый взгляд кажется просто оригинальной задумкой. Особенно, если учесть, что это уже не первый опыт обращения Дмитрия Крымова к подобной форме спектакля. За этим стоит не только умение рассказать о зачастую всем надоевшим вещам не напрямую, а через непривычную для восприятия форму, не только хорошая образованность постановщика и студентов. За необычностью приема - серьезное исследование возможностей игры как способа познания и развития мира. Спектакль «Демон. Вид сверху» - возможно, случайно возникшее, а, возможно, и сознательное стремление воплотить въяве теорию «человека играющего» и преобразующего своей игрой пространство жизни. И, как следствие, властного над любыми метаморфозами духа. Откуда уже совсем недалеко до настоящей свободы.
Юлия КУЛАГИНА

Взято здесть
И здесь официальный сайт театра "Школа драматического искусства"