Вошедший в комнату Виктор выглядел довольно уставшим, хоть и довольным, если так можно было сказать. Амина ему ничего не говорила. Просто сидела себе молча на кровати, неторопливо потягивая чай, и наслаждалась тишиной, иногда, словно бы случайно, косясь в сторону Крида, когда от скуки рассматривала комнату. Он сидел справа, даже почти смирно, и тоже молчал. Виктор только что вернулся из душа, разбавив запахи вокруг... Тодт уже настолько привыкла к запахам дыма и алкоголя вокруг, что воспринимала их за нормальные, так что аромат влаги быстро напомнил о том, как всё должно быть. Амина тоже подумывала о том, чтобы сгонять в душ. В отличие от Виктора, она не устала. Утомилась, безусловно, ее тоже одолевала лень, но она всё еще была в полном дееспособном состоянии, и могла, если хорошо ее мотивировать, разгружать вагоны (или что-то в этом роде).

Откровенно говоря, Амина несколько удивилась Виктору, уткнувшемуся ей в бедро. Для Виктора Крида это было уж слишком мило. И неожиданно. Неожиданно мило. И это не могло не удивлять. Амина выглядела рассеянной, впрочем, послушалась его мысленных слов, ставя чашку на тумбочку и немного ошарашено глядя на него. Тот, тем временем, медленно стягивал с нее полосатый чулок. И Амина позволяла первое время.

А некоторое время спустя положила руку Виктору на голову, провела нагретой чаем ладошкой по небритой щеке, задев пальцами кончик заостренного уха - эта его особенность,- не говоря о растительности на лице,- усиливала ассоциацию с котом, а ее действия - той лаской, которую обычно дарят одомашненным зверькам. Не вовремя пришедшая мысль едва заставила девушку рассмеяться. К счастью, этого удалось избежать. Остановив ладонь под подбородок Виктора, она чуть повернула его к себе лицом, глядя на него с остатками улыбки в глазах. Девушка сползла на кровати немного, решив помочь Виктору себя раздеть. В конце концов, его действия не были направлены на самостоятельное лишение Амины одежды (хотя, не делай она ничего, сомнений бы не оставалось, что Крид всё равно своего добьется), скорее, это была негласная просьба уже завязывать с распиванием чая и раздеваться. Конечно, в искусстве раздевания Амина сильно уступала леди из стриптиз-клуба, но про себя она тешила себя мыслью, что, в отличие от тех дам, она умеет одеваться и раздеваться быстро, и не тратит по полтора часа на нанесение макияжа. Конечно, экономия времени и эротический танец имела мало общего между собой (если вообще хоть что-то общее имели), но сознанию Амины просто требовалась компенсация ее неумению танцевать - не то, что стриптиз, а в принципе,- о котором не так давно напомнил Виктор. Так что она поспешила составить список того, чего не умеют те девушки в отместку. К примеру, она была уверена, что они не смогут, будучи пойманными ночью в подворотне, сломать маньяку нос. Ну или,- учитывая отношения Амины с Виктором,- подружиться с ним.

Лишившись платья, девушка лениво потянулась на кровати, вытянув руки и выгнув спину. Пару раз что-то хрустнуло в спине. Ей понравилось. Амине вообще нравился этот звук, когда хрустят суставы. Вот уж точно - пересидела она на одном месте. Некоторые люди страдают после сильных физических нагрузок, а Тодт, видимо, страдала от постоянного отдыха. Она привыкла много передвигаться, преимущественно пешком, и по-другому уже жить не умела. Ей было на одном месте не только тоскливо, но и некомфортно. А ходить в спортзал в городе... ну, скажем, это было совершенно не в ее духе. Хотя, Амина, как и Виктор, могли посещать тренажерку хотя бы ради того, чтобы периодически издеваться над посетителями.

Нельзя сказать, что Амина была против участия Виктора в лишении себя одежды, но после того, как он оставил на ее бедрах десять глубоких порезов, она к нему относилась с каким-то подозрением. Вообще-то, она не совсем понимала, отчего Криду так нравится смотреть на нее без одежды. Конечно, ей самой нравились,- чисто эстетически,- многие женщины, но в свою очередь, чем менее Виктор был раздет, тем Амине было приятнее. С другой стороны, даже для Крида,- если он, конечно, помнил,- секретом не было, что он совершенно не в ее вкусе. Но в народе говорят "Любовь зла", что лишний раз ними было доказано.

Амина опустила взгляд, рассматривая, как выделяется, почти светится ее кожа на фоне темного покрывала. Она была слишком бледной. Тодт внезапно для себя подумала, что наверняка кажется холодной, или даже неживой - пока солнце не прибавило ее коже оттенка потемнее, с голубыми волосами и холодными глазами. Наверняка она походит на приведение, или какого-то снежного духа, сотканного из мороза и инея. Отчего-то этот факт ее немножко расстроил. Она покосилась в сторону Крида, и отметила, что уж он-то выглядит живым, хоть и уставшим. Да, Виктор устал, и это было заметно.

Забавно, Амина, вроде бы, спать не хотела, но позволяла раздеть себя, вместе с Виктором забралась под одеяло, и подобралась к нему поближе. Она повернулась к Виктору спиной, прижимаясь к его груди, совершенно без желания его обидеть, просто так было бы обоим куда удобнее. Чуть поджав ноги и приобняв накрывшую ее лапу, Тодт вздохнула, уставившись в угол комнаты, и слегка улыбнулась. Она понимала, что Виктор уснет очень скоро, уткнувшись носом ей в волосы, а ей вот придется проваляться так пару часов, прежде чем она его догонит. В конце концов, не желающий отдыхать организм сдастся и позволит уснуть, но продлится это недолго. Может, часа три, или меньше. Амина точно помнила, что когда дело доходило до сна через "не хочу", она просыпалась от того, что ей становилось жарко. В голове вертелось что-то о накоплении (или перенакоплении) энергии, но задумываться на эту тему не было никакого желания. Она лишь отметила это про себя, и сделала вывод, что это окончательно выгонит ее в душ, как только она встанет. А потом... если Виктор не проснется следом, она твердо намерена всё-таки сделать чашку чая, и мало того, допить ее. А может даже, перекусить чего-то.

Виктор не мог сказать, сколько он проспал, но точно знал, что несколько раз открывал глаза, проснувшись, и не найдя в происходящем, по видимому, ничего интересного, закрывал их вновь.

В первый раз он проснулся, почувствовав, что под рукой его заместо теплого тела Амины образовалась прохладная пустота. Девушка выскользнула из-под лапы своего возлюбленного чудовища и, стараясь не шуметь (быть может она не хотела быть замеченной и разбудить Виктора, а, может, просто двигалась даже тише обычного) покинула спальню. Поначалу, Крид даже спросонья пошарил рукой по кровати в поисках Амины. Там, где лежала девушка, простынь еще хранила тепло ее тела, скромно напоминая, что Амина и правда только что была здесь. Но теперь она ушла и унесла с собой свое тепло. Не найдя рядом Тодт, рука Крида отчаялась, расслабилась и безвольно упала на кровать.

Какой же некомфортной вдруг стала для мужчины его поза! Он перевалился на спину, пробормотав что-то совсем неразборчивое и почесав во сне грудь. До ушей его донесся тихий шум воды, - судя по всему, из спальни Амина направилась прямиком в душ, - окончательно его убаюкавший. Крид вновь провалился в сон. Сладкий, крепкий утренний сон. Его грудь мерно вздымалась, а дыхание было глубоким и спокойным. Он, наверное, выглядел очень мило: большое, небритое, когтистое чудовище, мирно спящее, чуть посапывая во сне.

Криду что-то снова снилось: какие-то погони, перестрелки и цветные леденцы, - но он почти ничего не запомнил. Второй раз он проснулся уже лежа на животе, подложив под голову руки. Вода в ванной уже не шумела. У Крида появилось желание посмотреть, чем теперь занимается Амина, но лень, не позволявшая еще до конца проснуться, была против. Все-таки утренний сон - самый приятный. Кем бы ты ни был: совой или жаворонком, - проваляться в постели все утро - святое дело! Поэтому, даже окончательно проснувшись, - слишком поздно для буднего дня, и слишком рано для выходного, - Виктор не спешил выбираться из нее.

Крид уселся на кровати, откинувшись спиной на изголовье и огляделся. приятно было, окинув взглядом комнату, увидеть сквозь дверной проем Амину, мирно попивавшую чай. Мужчина даже улыбнулся ей, будучи уверенным, что Тодт это обязательно заметит. Можно было назвать это своеобразным "добрым утром". От чего-то по утрам меньше всего хочется слышать и издавать громкие звуки, и иногда приходится и вовсе ограничиваться жестами.

Виктор подумал, что чашка чая или кофе и ему была бы сейчас очень кстати, но утренняя лень вновь дала о себе знать. Стало лень вставать и что-то готовить, даже кричать Амине, чтобы та что-то приготовила было лень, и мужчина решил, что не очень-то и хочется ему сейчас что-то пить. А вот потом чай или кофе будут в самый раз.

Виктор пошарил рукой по ближайшей прикроватной тумбочке - ничего, пошарил по второй - ничего. Зато под второй тумбочкой его ждало искомое - телевизионный пульт! Улыбнувшись, мужчина включил телевизор. Утром, звуки всегда кажутся громче, а после ночи, проведенной в шумном помещении - и подавно. Убавив звук на столько, что обычному человеческому уху пришлось бы немало напрячься, чтобы расслышать хоть что-нибудь, находясь даже в одной комнате с телевизором, Крид начал листать каналы. поначалу это было интересно, но с каждым новым каналом Виктор все больше убеждался, что в районе шести утра в Лондоне не спят только малыши и малодушные биржевики. в итоге, так и не найдя ничего интереснее, Крид остановился на новостях. Раннее утро, новости - все-таки только чашки кофе не хватало для полноты картины.

- Скука.
Виктор не услышал в новостях решительно ничего, что было бы ему хоть капельку интересно. сегодня мир волновали те же проблемы, что и вчера, а завтра будут те же, что сегодня. И большинство из них Крида совершенно не касаются. Мужчина направил пульт на телевизор, нажал на кнопку и экран погас.
- Ску-ка-тень!

По телевизору ничего интересного, Амины рядом нет, спать больше не хочется - у Крида не было ни одной причины оставаться в постели. И даже утренняя лень понемногу испарилась. Мужчина встал и с удовольствием потянулся. Захватив свою одежду, он вышел из спальни.

- Привет, - наконец вербально поздоровался он, проходя мимо Амины, - не сделаешь кофе?
Ответ подразумевался сам собой, поэтому не дожидаясь его Крид проследовал в ванную. Наступила его очередь окончательно приводить себя в порядок. И первым делом мужчина решил избавиться от щетины. Вооружившись пеной для бритья и станком он начал превращать колючий кактус в приятную выспавшуюся физиономию.

Покончи с этим (утомительным) занятием и окончательно приведя себя в порядок, Виктор вышел, на ходу собирая в пучок волосы. Мысли его полностью занимала мысль о горячем сладком Американо со сливками, чей вкус после чистки зубов должен был ощущаться еще ярче, чем обычно, впрочем как и аромат. Ведь с момента, как мужчина открыл глаза прошло уже столько времени, а во рту к него до сих пор не было сигареты! Некурящим людям не понять, каково вдруг окунуться в море вкусов и запахов, приглушенных ранее табачным дымом. Виктор уселся за стол в гостиной в ожидании ароматного напитка.

Поймав себя на том, что она уж слишком часто думает об этом в последнее время, Тодт поспешила покончить с душем, потратить еще минут пять на приведение себя в порядок и выйти из душа.

В отличие от Виктора, она не "покупала" себе одежду, и весь ее гардероб, захваченный с собою, состоял из латексного костюма и того самого короткого платья. Последнее полностью пропахло дымом, а первое не было сил и желания надевать. Так что Амина, не имея желания разгуливать в одном только белье, утащила рубашку Виктора, в которой он ходил вчера. Будучи не такой плотной, как ее былая одежда, она не так сильно пропиталась дымом, да и куда удобнее, свободнее.

Наконец-то Амина смогла заварить себе чай, и практически быть уверенной в том, что его теперь не отнимут. Она хотела бы использовать купленные ранее хорошие сливки и сделать кофе, но обнаружила внезапно, что завтрак ей делать лень, так что вместо него будут остатки (более половины) пирога, а пирог куда вкуснее с чаем, нежели с кофе.

Вот так она и сидела - прямиком на столе, напротив дверей в спальню, скрестив лодыжки и покачивая в воздухе ногами. Слева от нее - амарантовая коробка с пирогом, в руках - черная кружка с крепким, подслащенным чаем. Она сперва глядела на то, как поворачивается во сне Виктор, сперва перевернувшись на спину, потом на короткое время на бок, и на живот, сложив перед собою руки. Впрочем, не всё время она смотрела на Крида. Ее в первую очередь привлекал другой кот, который просто с неживотным терпением находился в четырех стенах. В то время она была готова поражаться котам! Они всегда найдут, чем занять себя. Вот этот, к примеру, получив от девушки запрашиваемую еду и питье, нашел на ее сапогах какой-то листочек (видимо, он после дождя прилип, а теперь, когда вода испарилась, упал на пол), и теперь вовсю гонял его по кухне. Пару раз кот предпринимал попытки ввести и Амину в игру, подкрадываясь и внезапно прыгая ей на ноги, и царапая голень. Эффект неожиданности был куда неприятнее этих царапин. Но после того как Амина стряхнула кота на пол четыре раза, он бросил эту затею, и полностью переключился на этот листик. Он не мог удержаться на отполированном паркете, потому его постоянно заносило. Тодт молча улыбалась, наблюдая за этим. Всё-таки, каким бы умным он не был, это был просто кот. Кот, который любит поспать, понежиться на солнышке, вкусно поесть, и поиграть с чем-либо далеко от холода и шума улиц.

Наблюдая за происходящим, Амина отламывала кусочки ломкого кисловатого пирога и тут же спешила запить их чаем. Уж слишком явной была их сласть.

Когда в очередной раз раздался шорох в спальне, она подняла глаза и встретилась с заспанным взглядом Виктора и улыбнулась ему в ответ. Отчего-то после этого стало как-то неудобно, неуютно продолжать сидеть напротив. Но Амина с истинным козерожьим упрямством не двигалась с места, с непринужденностью, коей удивлялась и сама, продолжая наблюдать за котом. Он немного успокоился, и уже двигался лениво. А спустя некоторое время так и вовсе лег под один из стульев, утомившись настолько, что не удосужился даже на него запрыгнуть, хоть, вспомнив о способностях, Амина и отодвинула ему немного стул.

Тем временем, тот из кошачьих, который уже отдохнул, выбрался из постели и направился в ванную. Тодт чуть отвела взгляд. Всё-таки, она была из тех женщин, которым не нравился вид голого мужчины, и которые даже стриптиз мужской не признавали.

- Конечно!- я нетипичным ей энтузиазмом заявила Амина, после того, как на его "Привет" просто кивнула и посмотрела таким взглядом, который сам за себя говорил "Извини, Виктор, рубашку обещаю, что верну". Не успел Виктор скрыться за дверью, она поспешила исполнять "заказ" и готовить кофе. Мало того, она даже заварила его. И три ложечки сахара - она помнила. Покуда кофе стоял на плите, она залезла в холодильник и нашла там сливки. Купленные в особом магазине, они находились в небольшой стеклянной бутылочке, и, пока Крид был в ванной, а кофе медленно (чтобы сохранить температуру к его приходу) нагревалось на плите, Амина держала в руках бутылочку, уставившись на нее так, словно пыталась загипнотизировать сливки в ней. На самом деле, памятуя о способностях, она пыталась нагреть их немного (чтобы не слишком кофе охлаждали). Да-да, именно нагреть. Раз она влияла на молекулярную структуру, она могла сделать из жидкого предмета твёрдый и наоборот, а значит, и нагреть или охладить его. Теоретически. Пока Виктор не вышел из ванной, ей это удалось лишь немного, но не факт, что тепло не передалось из ее рук. В тот момент, когда Тодт ставила перед ним чашку кофе, а так же, на всякий случай, сахар и сливки, она отметила, что кот преодолел свою лень и тоже взобрался на стул рядом со своим "собратом", сложив лапы перед собой и очень смешно уткнувшись в них носом. О том, что кот не спал свидетельствовало периодическое подергивание хвоста. Интересно, он взобрался до Крида или следом за ним? Радовало то, что в отличие от паразита в спинном мозге, кот отнюдь не ненавидел Виктора. Кто знает, может, немного ревновал, но уж точно не ненавидел.

Амина уж хотела по привычке сказать "пожалуйста", поставив на стол кофе и даже предложив то самый пирог, от которого, не без ее помощи, осталась половина, а не "больше половины", но передумала. Она подумала, зачем, если от Виктора и так не прозвучит "спасибо"?

Чай был выпит, что делать теперь, Амина не знала. Ей подобная обстановка была новой - находиться в доме, рядом с любимым человеком, с которым провела ночь как буквально, так и фигурально. Она не задерживалась обычно с "отношениями", а тут свалились на голову эти отношения, и... Тодт растерялась. Что делать и как себя вести она не знала. Кто-то более опытный и любящий плескать киношной мудростью сказал бы вести себя природно, делать то, что хочется. Ей не нравилось, как выглядело то, что ей хотелось. Но, не придумав ничего лучше, она остановилась за плечом Виктора, легонько обняла его вокруг шеи, на секунду ткнувшись носом ему в щеку, и тихо сказала:

- Ты мне побритым нравишься больше,- тут она не соврала, пусть и болтнула глупое. Его бакенбарды - это одно, а вот суточная щетина могла правда раздражать. Большой кактус. И на этот раз кактус даже почти не пахнет сигаретным дымом.

Отпустив Виктора, чтобы дать ему спокойно выпить кофе, она задержалась рядом, на пару секунд замерев и уставившись на него, прежде чем выдать, увидев ремешок часов на его правом запястье:

- Эээ... ты левша?

Она сама не могла понять, отчего это ее так изумило. Или, вернее, ввергло в замешательство. Скорее всего, такую особенность она мысленно приписывала каким-то домашним мальчикам, может, актерам, отчего-то создавалось впечатление, что леворукие люди могут быть только какими-то изнеженными, хрупкими или что-то в этом роде. Тодт так полагала по непонятной ей причине, она даже сама не до конца осознавала эти факты, но на подсознание никак не повлияешь. Так что Виктор ее удивил. Хотя, он мог быть и из тех правшей, которые просто решили, что часы им удобнее носить на правой руке, и всё. Амина точно знала, что такие существуют и их много.

Стоило только Криду усесться поудобнее за обеденным столом, чашка тут же оказалась перед ним, а с ней и лимонный пирог, точнее, его добра половина, и сливки. Мужчина не особо желал разбираться, вкуснее пирог с кофе или с чаем - его устраивало и так и так. Но этим утром гвоздем программы был кофе: горячий, ароматный кофе, разбавленный свежими сливками и смешанный с тремя ложечками сахара. Виктор улыбнулся и кивнул девушке, мысленно таки сказав ей "спасибо". Даже дважды - второй раз, добавив в кофе сливки и попробовав напиток.

В процессе развития человека, потребность в удовлетворении им базовых потребностей уступила место необходимости в удовлетворении потребностей социальных. Наряду с одобрением, признанием, наказанием, потребность во внимании и заботе в той или иной степени присуща каждому. И Виктор Крид не был исключением. Он испытал самый настоящий восторг, обнаружив, что Амина помнила и приготовила именно такой кофе, какой ему нравится. Это было более чем приятно, даже для убежденного, что так и должно быть всегда Крида.

К тому времени, когда Виктор собрался завтракать, Амина уже допила свой чай. Она прошла куда-то за спину Виктора и скрылась из поля зрения. Но это нисколько не забеспокоило мужчину, увлеченно отламывающего внушительный кусок от аппетитного пирога. а теоретически могло бы - ведь мужчина был по праву обладающим полным набором звериных повадок зооморфом. Однако, кем бы ни был Крид: убийцей, зверем, военным, любимым человеком, - он всегда оставался большим любителем домашней выпечки. Купленный Тодт лимонный пирог, конечно, не был таковой, но нежный и нисколько не приторный, он был очень похож.

А может, Крида не напрягало наличие Амины за спиной, потому что он хорошо ее чувствовал: концентрация запаха ее тела и аромата шампуня, до сих пор сопровождавшиеся сладковатыми отголосками сигаретного дыма, коим насквозь пропахла рубашка, использованная девушкой в качестве одежды. Виктор был не против того, что Амина взяла его рубашку, все равно дома он сам предпочитал обходиться бед нее, да и на девушке она смотрелась мило. По какой-то причине мужские рубашки на полуобнаженных девушках всегда смотрятся мило. Возможно, большая свободная вещь своей неженственность. подчеркивает хрупкость и трогательность, присущие даже самым грубым и нескладным девушкам. Что уж говорить о складных и женственных!

А вот и руки Амины легли Криду на плечи, подтверждая, что хозяйка их стоит прямо за его спиной. Ее нос уткнулся ему в щеку.
- Ты мне побритым нравишься больше,- раздался под ухом ее тихий голос.

Не сказать, что неприятно, но Крид был удивлен. Казалось, он ожидал от Амины любых слов, любой темы для разговора,кроме той. Вообще-то, Виктор и сам себе больше нравился побритым, - лучше акцентировалось внимание на его гордости, бакенбардах, - но бритье он считал скорее обязанностью, от которой частенько отлынивает ввиду лени, нежели праздником, который он себе не каждый день устраивает.

- Мнэ тош'э... - в итоге ответил мужчина, дожевывая и запивая кофе кусок пирога.

Амину привлекли часы, которые Крид, по обыкновению (когда, конечно, носи часы), одел на правую руку. Не всегда часы на правой руке выдавали левшу, но в случае Виктора Амина была права. Леворукость его проявлялась не только в ношении часов, он держал сигарету преимущественно в левой руке, левой наносил первый удар (что было ему весьма выгодно, учитывая, что противник, особенно если он правша, инстинктивно ожидает хука с правой), он даже двери открывал левой рукой, в левой руке держал ручку во время письма (вот этого Амине видеть не довелось). Левая рука у Виктора была явно ведущей, поэтому комментарий о его леворукости удивил его еще больше, чем комментарий о побритости. К тому же, в Америке и Канаде леворукость - не редкое явление.

- Уху, - Крид, наконец дожевал пирог и проглотив его, отломил себе еще кусочек, левой рукой. как-то после такого "угу", так и напрашивалось "а что, это проблема?", но этого Крид говорить не собирался. Ему по прежнему было необычайно приятно внимание к своей персоне, в данном случае, несколько удивительно, но все равно приятно.

Было, правда, немного жаль, что Амина отпустила Крида и несколько отстранилась. Её благие намерения были вполне понятны, завтракать гораздо удобнее, когда плечи не стиснуты в чьих-то объятиях. Но тепло девушки слегка грело спину, без него, казалось, первое время было даже зябко.

Пока Виктор расправлялся с остатками пирога и чашкой кофе, кот так и не сдвинулся со своего места. Кот лежал, уткнувшись мордочкой в собственный лапы и, казалось, мирно дремал. Покончив с трапезой, Крид хотел было его погладить, даже занес над зверьком свою могучую лапу, но в последний момент передумал и поднялся со стула, довольно потянувшись.

- Черт, круто, - подытожил он, ища глазами Амину, чтобы еще раз с благодарностью очаровательно оскалиться.

Вот теперь сытой и довольный мужчина захотел покурить, но, как бы странно это ни звучало, решил передумать.

- Время детское, - Начал он, - делать нех*я, на улице холодина. Я бы пригласил тебя куда-нибудь, но от выпивки уже тошнит даже меня.. Слушай, - Виктор приобнял Амину и с долей осторожность поволок в сторону спальни, - Я тут видел, по телику скоро начнется Star Trek*. Кино, конечно, уже так себе, но нам и не обязательно его смотреть...

С этими словами, Виктор увереннее потянул девушку за собой в спальню, что выглядело весьма недвусмысленно, ввиду предыдущего краткого монолога.

Вот и получается - она не соответствовала стандартам влюбленного человека, навязанным обществом, а сила общественности - великая вещь. Когда семь миллионов человек говорят тебе, что ты не умеешь любить, не поверить им трудно, а ведь так и получалось. Но к Виктору у нее явно было отношение не такое, как к другим людям. Для себя она классифицировала это как "не всё равно". Ей всё равно, что о ней подумает любой человек, но не всё равно, что подумает Крид. Ей всё равно, что случится с нацией завтра, но не всё равно, что случится с Виктором. Ей не всё равно, как он смотрит на нее, и что хочет от нее, какой хочет ее видеть, что хочет от нее слышать. Да и ей просто было приятно рядом. Спокойно и комфортно. Ладно, спокойно не всегда - двухметрового чудища не бояться нельзя, но в основном именно так: спокойно и комфортно. Она, может, впервые только с ним могла чувствовать себя уверенно и даже защищенно.

Очень приятно девушке было взамен заботиться о нем, одаривать теплом и вниманием. Даже в таких мелочах, как количество сахара в кофе, или тот факт, что она заметила леворукость. Да и Виктору это, видимо, очень нравилось. Его "Черт, круто" лишний раз подтвердило.

Сказать по правде, Амина сперва не отреагировала на его слова. Она просто зависла немного, не сразу поняв, казалось бы, бессмысленное заявление Виктора. За девушкой редко наблюдалось непонимание намеков... видимо, в обществе Крида оно обострялось, ведь едва ли он отличался тактичностью и непрямолинейностью. Зависнув таким образом, она почти безвольно поплелась за ним, глядя снизу вверх так же, как смотрят стереотипный шестнадцатилетние блондинки со въевшейся в мозги косметикой. Когда же они переступили порог комнаты, до девушки, всё-таки, дошло, о чем толкует Виктор, и ей из-за этого стало даже неудобно. Не из-за намека Виктора, а, скорее, из-за того, что она сперва не поняла - о чем он. Честно говоря, Амина не знала, хочет ли этого. Она проснулась не так давно, приняла горячий душ, запив свежезаваренным чаем, и пребывала в очень ленивом физическом и великолепном душевном состоянии. В таком только лишь дремать или просто без дела валяться без дела на солнце. Но, всё-таки, перестроиться со спокойной радости на несколько игривую - не проблема для маньяка с раз-ением личности, так что, опустив взгляд, Амина улыбнулась сама себе так, будто задумала что-то неладное. Выскользнув из лап Виктора, она обогнала его на пару шагов, чтобы очутиться у кровати, словно бы преграждая ему путь. Только она не преграждала, хоть и положила ему руки на грудь, коленом уперевшись в кровать. Она как-то слышала, что рост мужчины должен быть таким, чтобы женщина, согнув руки в локтях, могла упереться ладонями ему в грудь**, проще говоря, чтобы грудные мышцы находились на уровне ее плеч. Разница меж ними была лишь немного больше, но от того не менее приятной. Приятно чувствовать себя защищенной таким мужчиной.

- Мне кажется, ты имел в виду обязательно его не смотреть,- хихикнула девушка, проведя ладонями вверх к плечам Крида. Она хотела спросить, любой ли их разговор будет оканчиваться постелью, но передумала, поняв, что ответ будет очевидным. Усмехнувшись, Амина опустила руки ему на поясницу и потянула на себя. Не прилагая усилий, не настойчиво, просто как бы приглашая его поближе, чтобы обнять, прижаться. Тодт не спешила отчего-то вытряхиваться из одежды, словно бы дразня Виктора,- Виктор, а может, на этот раз не нужно оставлять на мне шрамы?- спросила она невинным голоском, хотя этот вопрос-просьба была искренней. Амина правда не хотела, чтобы он снова впивался когтями ей в бедра, или кусался так, что потом оставались синяки и царапины. Не без того, что это приносило ей своеобразное удовольствие, но в то же время, повторно в такой короткий промежуток времени быть "покалеченной" она совсем не хотела бы.

Но как откажешь, когда Амина вдруг начинает говорить таким очаровательно невинным тоном? И хотел бы Виктор сказать: "Черт, нет, не указывай мне.." или что-то вроде того, но вместо этого только улыбнулся, сразу же почувствовав себя до неприличия глупо.

- А может, не стоит, - улыбка мужчины незаметно превратилась в ухмылку, когда он практически не прикладывая сил подталкивал Амину к принятию горизонтального положения, - Но тогда мне придется тебя как минимум защекотать! - Как можно более саркастично добавил он.

- "Какой же я до отвращения милый... "- Мелькнуло в голове избравшего, судя по всему, второй вариант избежания очередных травм Амины Крида. Хотя, учитывая длину и остроту когтей Крида, шутка его звучала не менее угрожающе чем даже угроза новых порезов на бедрах. Мужчина настойчивее подтолкнул девушку к кровати, буквально укладывая ее, и сам улегся сверху.

Он хотел было применить свои когти, чтобы травмировать, хотя бы рубашку и избавить себя (или Амину) от необходимости расстегивать пуговицы, но вовремя вспомнил, что это его рубашка и передумал. Да и торопиться-то было некуда. Теперь, когда он, Виктор, твердо решил больше не возвращаться не только в Братство, но и в Америку, у них с Тодт должна была появиться масса свободного времени. Ведь в по расчету Крида, Амина, конечно, же останется с ним. Они, фактически, официально вместе, значит и делать все должны вместе. Это относилось и к уходу из Братства. К тому же, приятно было думать, что Амина именно с Кридом пришла туда, с ним же и уйдет.

А уход из братства для девушки означал полную свободу от Леншера и навязанных им обязательств, переезд в Канаду (а потом и куда судьба закинет), возможно, даже поиск новой работы - в общем, ее с Кридом после ухода ждала жизнь не менее насыщенная, чем во время работы на Магнето. Виктор всегда считал, что таких, как Магнето - миллион, да и других потенциальных работодателей уйма, зато он, Саблезубый, один единственный. За его персоной в очередь выстроятся все: от правительственных военных организаций до китайской мафии. Да и такому сотруднику, как Тодт не придется скучать без работы. Стоит только захотеть. так что, Магнето им не нужен: ни Амине, ни Виктору. А это для второго значило только одно - девушка охотно плюнет на Братство мутантов и поедет с ним в Канаду.

Да, именно в Канаду, родину Виктора. Очень он скучал по этой стране и хотел показать ее Амине. Он был абсолютно уверен, что девушке понравится Канада. Ну как она может не понравиться, с ее национальными парками, скалистыми горами, лесами, водопадом Ниагара. И все это только малая часть всех достопримечательностей родины Крида, которые он был полон энтузиазма показать Амине.

Мужчина уткнулся носом в плечо Амины, грея его своим дыханием. Она хотела от него бережности (хотела ли?) он мог хотя бы попробовать ей таковую дать. Но их положение *поперек кровати" ему совсем не нравилось. Это, конечно, было необычно и прикольно, но как-то очень уж неудобно, все-таки в длину кровать больше, чем в ширину. Виктор повалился на бок, освобождая Амину от своих объятий, и начал укладываться, скорее даже усаживаться, в положение более привычное, облокотившись спиной на изголовье кровати.

- Иди ко мне, - ласково приказал он девушке, протянув ей руку. Прижимать ее к себе было одно удовольствие, вдыхать ее запах, уже не так густо приправленный табачным дымом, чувствовать под подушечками пальцев ее гладкую кожу, встречаться взглядом с ее разноцветными глазами. Ну как, как можно сказать "нет" когда на тебя мило уставляются два таких глаза? Или когда они смотрят на тебя игриво, слегка прищуренные.

- Ну все, хватит. - Не то чтобы Криду надоело видеть Амину в одежде, напротив, ее наличие его даже возбуждало. Чем меньше скрыто от глаз, тем больше поводов разойтись воображению. Чего там Виктор не видал, конечно? Но все равно это нисколько не умаляло таинственности в наличии на девушке какой-никакой, но одежды. Виктор торжествующе объявил, - Раздевайся. Снимай все!

Он подцепил пальцами края рубашки и потянул их вверх. К черту пуговицы, с Амины огромная рубашка Виктора слезет итак. Зато взору тело девушки будет открываться постепенно: трусики, накачанный животик, грудь, заключенная в черный бюстгальтер, а затем - ключицы с межключичной впадинкой между ними, потом - шея и плечи, подбородок, нос, скулы и, наконец, глаза. А потом, когда лицо уже будет видно полностью, Виктор сможет впиться поцелуем в губы Амины, окончательно избавляя ее руки от рукавов рубашки.

- Иди ко мне,- пригласил к себе Виктор, приняв более привычное положение и полусев на кровати. Она покорно пожалась вперед. Ох, представляла ли она когда-нибудь, что будет добровольно находиться в постели с таким существом, как Саблезубый... едва ли. Такие мужчины ее пугали всегда, особенно учитывая некоторые обстоятельства прошлого. И всё-таки, какое-то странное ощущение, холодок пробегал по коже, когда тот ее касался; а когда Виктор прижал девушку к своей груди, она могла бы откровенно заявить, что была счастлива. Объятия Виктора крепкие, сильные, временами казалось, что он может переломить ее надвое, как соломинку. А девушке нравилось. Она взглянула на Виктора с игривой искоркой во взгляде, и ткнулась носом ему в шею на пару секунд, будто подталкивая к дальнейшим действиям. И они последовали, в некотором смысле, когда Крид объявил тоном конферансье, чтобы она в срочном порядке раздевалась. Амина не удержалась от смешка:

- Ничто не сравниться с твоей великолепной прямолинейностью,- говорила она, выпрямляясь и позволяя ему стянуть с себя рубашку. Будь это рубашка Амины он бы не пожалел ее разорвать - вот такой вот эгоизм. Хотя, и Тодт не права, взяв ее без спросу.

Поцелуй Виктора слегка горчил после кофе, путь и сладкого, в то время как на губах Амины наверняка застыл сладковатый привкус трав. Довольно забавное сочетание, и очень трогательное. Тодт нравилось. Она с удовольствием целовала его, глубоко и нежно, лишь с небольшой примесью настоящей агрессии (Амина не была столь агрессивной как Виктор в этом плане, но она точно была требовательной). Девушка провела языком по его губам, и, словно смутившись, уткнулась в шею, легонько укусив его, прижалась к Виктору, словно в попытке согреться. Девушка исполняла отданный приказ по лишению себя одежды, хоть и толком не знала, как бы Виктор хотел, чтобы это происходило. Она уж точно не была рекордсменкой по медленному стягиванию с себя одежды, подобно тем стриптизершам, которых они не так давно видели.

Амина внезапно увлеклась торсом Виктора, целуя его грудь и пробегаясь по нему ладошками так, будто пыталась запомнить каждый мускул на его теле. Только на этот раз она правда запоминала. Интересно, что же сейчас ощущал Виктор? В смысле, учитывая его образ жизни, вряд ли ему часто удавалось добиться женщины полюбовно. Зачастую на это нужно много времени, а зачем его тратить, если он однозначно сильнее любой из них? А Амина мало того, что отдавалась полностью добровольно, но еще и проявляла нешуточную инициативу, словно даже ухаживая за ним. Интересно, каково же это было? Наверняка непривычно. Но наверняка приятно. Тодт было бы невероятно приятно на его месте, но Амина помнит себя всего семь лет, и ей не сто с лишним всего!

Отстранившись от Виктора немного, девушка взялась заниматься помощью Виктору с джинсами. Как-то предательски не торопясь. Справляясь с пуговицей, она тихо отметила "Ну хоть не одевайся..." имея в виду то, что это уже второй раз она в мужской рубашке, а он - в одних джинсах, и оба раза им приходится раздеваться, быстрее, чем они успеют привыкнуть к наряду.

Всего сутки назад их первый секс был яростен и агрессивен, просто какое-то животное и даже болезненное слияние, сугубо кошачье, ведь в каком другом случае такую огромную роль играла бы сила и оставалось бы столько шрамов? В этот же раз Амина решила попробовать делать всё куда медленнее и мягче. Виктору не требуется ее насиловать - она и сама отдастся ему целиком и полностью. Ему незачем ее калечить, удерживать, оставлять раны, словно предупреждающе. Последнее ей совершенно не нравилось, потому она и просила несколько минут назад не делать так, потому она и решила как будто бы начать приучать Виктора к тому, что торопиться не стоит. К кое-какой аккуратности. А то спустя месяц она останется инвалидом. Конечно, девушка и не надеялась на то, что Виктор когда-либо будет аккуратен как подросток или по-настоящему нежен, но, всё же, ощутив две, практически, крайности, мог бы выбрать такую себе золотую середину. Да и разнообразие не помешает.

С одной стороны было приятно, а с другой разочаровывало то, что Виктор оставался в сидячем положении на кровати. Конечно, Амина могла полностью контролировать ситуацию, чем и собиралась заняться, но с другой, не было довольно приятного ощущения доминирования мужчины - Амина была одной из тех редких девушек, считавших, что женщина должна быть зависимой, а иначе - зачем ей мужчина?

Маленькие по сравнению с ладонями Кида, ручки Амины скользили по торсу мужчины, затем переметнулись к пуговице на его джинсах. Не спеша расстегивая её Амина словно дразнила Виктора (по крайней мере, ему так все больше казалось). А он сдерживался, пытаясь, как и обещал, быть ласковым и, в качестве бонуса, даже милым. Пока в голове девушки мелькала мысль об одежде, Виктор думал, - благо сейчас у него на это оказалось достаточно времени, - на сколько серьезно Амина надеется, что таким душкой он будет всегда?

Быть может, Виктор и сам хотел нежности, - чем больше времени он проводил с Тодт, тем острее ощущал, как всю жизнь ему ее не хватало. Он был "всеми лапами" за эксперименты и не отказывался пробовать что-то новое, но кому, как не ему знать, что бывших наркоманов не бывает. А что есть насилие, как не сильнейший наркотик из всех? Однажды подсев, слезть уже невозможно. Проще говоря, Виктору Криду нравилось насиловать женщин. Это было, в некотором роде, частью его сексуальных фантазий. Ничто никогда не заводило его так сильно, как страх. Напуганные и покоренные женщины всегда возбуждали его, были сродни трофеям. Они были в буквальном смысле слова завоеваны.

Амина не была похожа на тех женщин. Не смотря на насилие, которое ей пришлось пережить, в том числе и со стороны Крида, она не выглядела ни затравленной, ни напуганной, ни покоренной. Возможно, потому Саблезубый её и любил. Амина побаивалась его, но не боялась. Страх не побеждал ее, даже тогда, когда мужчине хотелось ее напугать. А ведь страх связывает. Хоть Амина и превратилась из "нужной Леншеру" идиотки, говорящей о себе в третьем лице в самого близкого ему человека, бывали моменты, когда она казалась Виктору неописуемо далекой. Словно собственный участок на луне: вроде твой, а дотянуться никак. Та ниточка, что связывала Виктора и Амину, казалось мужчине порой очень тонкой, почти призрачной, а может, просто Крид никак не мог понять, на сколько она на самом деле прочна? Но об этом думать никак не хотелось, по крайней мере сейчас.

Крид старательно пытался расслабится и в полной мере насладиться нежной дерзостью и активностью Тодт, рискнувшей вроде как подразнить его и нарочно не спешить, растягивая прелюдию. Первое-то у мужчины получилось хорошо, - крупные габариты и природная наглость позволяли ему чувствовать себя комфортно практически в любой ситуации. Но вот с получением удовольствия появлялись проблемы. От чего-то неспешность Амины не только возбуждала, но и раздражала Крида.

Виктор хотел жести, Амина - нежности. И все же, на этот раз мужчина благородно позволил себя помучить. И был удивлен, когда со временем минус на плюс выдал почти очаровательную "золотую середину". Чаша весов склонялась так или иначе то в одну, то в другую сторону, - не все приходит сразу, особенно нежность. Но как только Тодт удалось уложить Крида на спину, она решительно взяла все под свой контроль, не позволяя чаше склоняться в сторону насилия настолько, чтобы вновь получить увечья. Что вовсе не значит, что Крид, увы, не предпринимал попыток.

Как бы это каждый раз не удивляло, было бы ложью сказать, что Криду не понравилось. Напротив, он был даже благодарен Амине за фактически новые, необычные ощущения. Особенно за ощущение сильной близости, ведь эмоциональный контакт в этот раз был наиболее крепким, основанным на согласии и заботе друг о друге.

Заботливый Виктор - кто бы мог подумать! У кого бы повернулась мыль представить, что это огромное, агрессивное и жестокое существо способно так искренне стараться сделать кому-бы то ни было приятное! И так искренне получать от этого... удовольствие.

После такого опыта не дурно и перекурить, развалившись на кровати в позе "морской звезды", и просто отключить мозги. Еще одна роскошь, которую Виктор редко себе позволял. Даже будучи пьяным в shit он редко забывался на столько, чтобы в голове воцарялась абсолютная пустота.

- Знаешь, что, Амина... - Выдохнл Крид, как только прикурив, наконец, разлегся, как и хотел, в позе "морской звезды" и уставился в потолок.

"Я тебя люблю."

- ... У нас пиво осталось?

Девушка не торопилась. Быть может, ей нравилось иногда злить Виктора, хоть и было это крайне опасно. А может (что вероятнее), это была простая утренняя лень. Видимо, Криду понравилась активность девушки, ведь он не торопился, как в первый раз, быстрее меняться с ней местами и оказываться сверху. В этом были плюсы для обоих. Во-первых, Виктор мог бы полностью расслабиться и просто получать удовольствие (чем и занимался всё это время). Во-вторых, Амина, не совсем пока привыкшая к внушительным размерам своего любовника, могла контролировать скорость и глубину движений, чтобы ей же было комфортнее.

Она и сама не понимала, отчего двигалась так медленно и не торопясь, даже сдерживая себя, когда хотелось темп ускорить. Было в этих полусадистских действиях что-то такое... особенное. Что-то, придававшее получаемому удовольствию какой-то определенный, новый оттенок. Так что в некотором роде ощущения и для Амины были новыми.

Виктор старался не делать ей больно, хоть после стольких десятков лет опыта, казалось, уже не умел по-другому. Он старался исполнить ее просьбу, и как же за это Амина любила его! Ощущение небезразличия к своей персоне всегда польщало людей, и Тодт не была исключением. Это ощущение странным образом согревало ее, как-то по-особенному радовало.

Когда всё закончилось... а странно употреблять эту фразу в такой ситуации. Обычно ее употребляют, когда речь идет о чем-то болезненном и неприятном, о каких-то пытках или того хуже: походу к врачам. Странно звучит, но с другой стороны, как сказать иначе? Так вот, когда всё закончилось, Амина приземлилась на кровать слева от решившего, поддерживая традицию, закурить Виктора. Она полулегла на простыню, опираясь локтями о кровать и согнув в колене одну ногу. Жаль, всё-таки, что Виктор привык отстраняться в такие моменты. Амина не знала что насчет него, но у нее еще минуты на три-четыре повышалась чувствительность, и любое касание отзывалось крайне приятно. Но раз уж так и Виктор предпочитает побыть в одиночестве в это время, отчего бы не позволить ему это? Девушка откинула волосы, упавшие на лицо и чуть подняла голову, будто увидела на потолке что-то крайне интересное, хотя кроме побелки и люстры едва ли там что-то было. Даже пауков. Видимо, насекомые тоже боялись ее, как и любые другие животные. Очень на руку летом в походах. Она припомнила, что ведь правда понятия не имеет, что такое укус осы или комара.

- Знаешь, что, Амина...

- Ммм?- она не торопясь повернула к Виктору голову. В его фразе было что-то не так, но она сперва не смогла сообразить - что. К тому же, он почти перебил ее - девушка уж хотела поблагодарить его за аккуратность и отсутствие у нее новых царапин.

- ... У нас пиво осталось?- закончил тот.

- Знаю,- утомленно ответила девушка и кивнула, мол, осталось. Она невольно покосилась на тумбочку. Именно туда некоторое время назад, отняв у нее ее бутылку, поставил старый эль Виктор. Только вот какой мазохист будет пить выдохшееся пиво? Вздохнув, разленившаяся Амина ответила,- Сейчас принесу...

Она повернула голову в сторону кухни и едва слышно проскулила что-то вроде "как далеко" или нечто похожее - она сама и не сообразила. Так же, как не сообразила, что можно бы использовать свои способности, чтобы не вставать. Но даже если бы вспомнила о том, что она умеет передвигать и изменять предметы, не касаясь их, не воспользовалась бы такой привилегией. Ей казалось это совсем некрасивым.

Вновь вздохнув, Тодт практически стекла на пол. Как же ей было лень куда-то идти. Всё тело ныло от приятной усталости, организм просил, чтобы ему дали отдохнуть, требовал хотя бы полчаса, хоть десять минут спокойствия, отдыха. Поваляться на кровати или хотя бы не двигаться, но не бегать за пивом.

Кот снова развлекал себя сам, на сей раз не гоняясь за листком по паркету, а лежа на спине на своем стуле и постоянно выгибаясь и крутясь, будто он пытался заглушить свой запах (за исключением того, что это была не трава), чесал спину таким образом или даже гладил сам себя. Коту тоже хотелось ласки. Конечно, кошки - те еще предатели и продажнее них животных нет, но в то же время, они еще и самые ласковые домашние любимцы. Амина усмехнулась и потрепала ему белый мохнатый животик, проходя мимо. На пару секунд кот ухватил ее передними лапами за запястье, слегка выпустив когти, но тут же отпустил, провожая взглядом. Он запрокинул голову, свесив ее с края стула, и наблюдал за уходящей девушкой вверх ногами, поджав лапы к груди, как обычно делают белки или... или даже кенгуру. Она ненадолго задумалась, что бы принести Криду, и, всё-таки, выбрала. Этот эль называли ячменным вином. Вкус его был насыщенным, содержание хмеля большим, он имел фруктовый привкус такой же насыщенности, как и фруктовое вино. Возможно, слыша об этом ценители пива будут морщить носы, но на самом деле, казалось бы, дикое сочетания хмеля и фруктов, было удивительным по вкусу. Кисловато-сладкий привкус фруктов разбавлялся душистой горчинкой хмеля, а высокое содержание алкоголя придавало какой-то остроты. Это как вино без неприятного осадка во рту после распития.

Девушка брела обратно с прохладной бутылкой в руках, опустив на нее взгляд одновременно задумчивый и грустный. Она ковыряла ногтем крышку. Чтобы ее снять, требовалось приложить некоторое усилие, против чего мышцы протестовали. Остановившись у кровати, на этот раз от Виктора справа, она недолго продолжала таращиться на бутылку, думая, стоит ли напрягаться.

- Нэээ,- ответила она себе, оторвав от бутылки левую руку с открытой ладонью и остановив ее сантиметрах в десяти от стекла. В следующую секунду с тихим скрипом железная крышка оказалась у нее в руке.

- Держи,- она со слабой, но довольной улыбкой протянула Виктору бутылку густого и плотного по вкусу эля.

Сделав эти героические действия по доставанию пива, переносу его через две комнаты и даже открывания, она плавно опустилась, присев на край кровати где-то над талией Виктора (или над тем местом, где она должна быть), переплела пальцы рук, зажав кулаки коленями и уставилась в плинтус где-то между телевизором и ее, Амины, расположением. Она загадочно улыбнулась, поняв, что ее так смутило в словах Виктора сперва - ведь он назвал ее "Амина". "Амина", а не "Тодт". Это было так ново. И так приятно. Такой мизерный, казалось бы, факт, а какую радость у нее он вызвал. То ли это родной город, то ли проведенное вместе время обострили ее чувствительность, но она чуть даже не заплакала. Такая глупость, Тодт ранее понять не могла, как можно плакать от счастья, а сейчас, хоть ей и было очень хорошо, слёзы навернулись на глаза, и она активно пользовалась своей способностью: даже когда глаза блестят от воды, не позволять ей срываться с ресниц.

Вот так, с блестящими глазами, влюбленным выражением лица и счастливой улыбкой она вновь повернулась к Виктору, констатировав:

- А ты меня по имени назвал.

Она хотела уж сказать, что ей было очень приятно, хоть она и не имела ничего против, когда Крид звал ее по старому прозвищу (для него она, видимо, навсегда останется Тодт); что она-то, вообще-то, имя своё любит, и ей особенно нравится, когда он так ее называет... но отчего-то ничего не сказала. Она хотела хотя бы обнять его, чтобы куда лаконичнее выразить всё это, но решила не мешать. И дело даже не в том, что он курил сейчас - она правда решила просто не мешать сейчас Виктору.

"Не время и не место, - Успокоил он себя, ожидая уже распробованный Ламбик, - да и нах*й надо."

Так исторически сложилось, что Виктор Крид никогда никого не любил. Да и к чувству этому относился весьма скептически. Любовь, скажете тоже! Человек запрограммирован на инстинктивное поведение не меньше, чем любое животное (а Крид еще и на некоторую часть себя - животное). Ну о какой любви тут может идти речь? Этой ерундой ведь страдают только подростки и герои телесериалов. А Виктор - он же Виктор Крид, Саблезубый, конечно же он не такой. Или по крайней мере, никогда в этом не признается. И уж точно не вслух.

- Держи,- Голос Амины прервал поток мыслей Крида, и они потерялись в общей массе впечатлений и смятых простыней.

- Мхм, - Сказал "спасибо", мужчина принимая открытую девушкой бутылку.

На этот раз Амина принесла не Ламбик. Это было что-то новое. Что-то, что пахло хмелем и какими-то фруктами. Виктор снова сел на кровати, подперев спиной изголовье и какое-то время разглядывал этикетку на бутылке. Убедившись лишь в том, что снова получил эль и что такого он раньше не пробовал, он сделал глоток.

Один, второй, третий. Приятный привкус подтвердил предположения мужчины: хмель и фрукты, - нюх его не обманул. И алкоголь. Куда же без алкоголя? Тут-то, после четвертого глотка, сделанного, как и предыдущие три, залпом, Крида и добила лень. Она одержала над ним окончательную победу, заставляя желать еще пива, отключенный сотовый (выполнимо, ввиду принципиального отсутствия сотового) и долгие часы ничего не деланья, лежа на горизонтальной поверхности в обнимку с любимой женщиной.

Виктор ловко потушил сигарету в пепельнице на прикроватной тумбочке и перекинул бутылку эля из правой руки в левую - в общем, предпринял все, чтобы начать исполнять своё желание. Его правая рука даже чуть было не потянулась к девушке, но замерла, ибо до ушей донеслось нечто весьма неожиданное.

- А ты меня по имени назвал. - Сообщила Амина так, будто это была новость. Причем, новость настолько восхитительная и трогательная, что пробирала аж до... "слез?"

Как ни странно, для Крида это действительно было в некотором роде новостью, он и не заметил, увлеченный своими мыслями, как отошел от привычного Тодт и назвал Амину по имени. Видимо, правильно говорят, что ничто не бывает человеку так приятно, как услышать собственное имя. Не зря же люди реагируют на него, даже если знают, что обращаются не к ним, а лишь к тёзке. Как бы то ни было, того не осознавая, Криду не только удалось, быть милым и ласковым в постели (он даже не сомневался, что удалось), но еще и после приятное Амине сделать.

- И чо? - Изумленно спросил Крид, по прежнему не видя в своих словах ничего, на что стоило бы так реагировать. Он все таки приобнял Амину и прижал к себе. Он вдруг отметил интересный контраст: в одной руке такая теплая Амина, а в другой - холодное пиво. Казалось, будто сам Виктор сейчас разделился на две половины: и одна была в некотором ступоре от услышанного и увиденного, а вторая - в полном восторге от принесенного девушкой эля.

- Слу-ух, - Дабы привести свое эмоциональное состояние в относительное равновесие, Крид решил сменить тему, - А с чего ты решила-то, вообще, волосы состричь?

Виктор и сам не понимал, почему, когда он начал думать о теме для разговора, на языке вертелся именно этот вопрос. Назрел ли он за долгое время или возникнув однажды был мгновенно отложен в долгий ящик он не знал. Но как бы то ни было, когда дело дошло, до общения, этот вопрос выскочил первым и никак не хотел прятаться обратно в подсознание, желая срочно слететь с языка. Виктору нравились короткие кудряшки Амины. Они были забавными и милыми. Но наибольшую симпатию он питал, как ни крути, к длинным волосам. Даже не только к Амининым, а в принципе. Однако волосы Тодт ему нравились особенно сильно, ведь это были не просто длинные волнистые волосы, а вьющиеся лазурные локоны его девушки.

- А клёвые были. - Заключил он, ставя точку очередным глотком освежающего напитка.

Вновь отвернувшись и буркнув что-то вроде "ничего", девушка зарылась в собственные мысли, напоминавшие больше кашу, до краев заполнившую тяжелую, чугунную голову. Но удалось ей это не надолго. Лапа Виктора вновь легла на плечо девушки, вернув ее из мира фантомного в мир реальный. Откинувшись на изголовье кровати (и как ему не холодно?), Крид прижал к себе Амину, избавившись от сигареты. Она не сопротивлялась, и даже позволила себе, повернувшись немного на бок, уронить голову Виктору на плечо, ладошку положив ему на грудь. Девушка молчала, вслушиваясь в окружающие звуки, в том числе - и слова Виктора.

Ну что она могла ответить? Что могла она ответить кроме правды? Тодт не умела врать, и учиться не собиралась. Да и умела бы - не помогло бы с Кридом, умеющего вычислять вранье покруче любого детектора лжи.

А зачем она обрезала волосы? Толком Тодт сама не понимала. Ей было плохо, очень плохо, она была в неком подобии обиды на Виктора, и отчего-то в обострении срезала к чертовой матери волосы. Ножом. И это было очень неприятно, даже больно. Женщинам, когда плохо, свойственно заниматься подобием самобичевания, лишь они не начинают истязать себя, а могут резко менять имидж. Кто-то делает себе пирсинг, татуировки, кто-то - красит волосы или делает стрижку, кто-то наряжается в костюм а-ля садо-мазо. Может, их это успокаивает каким-то образом, или они просто обращают на себя и свои проблемы внимание, или наоборот - как-то пытаются себя изуродовать, чтобы их оставили в покое. Амина не знала, о чем тогда думала она, но подсознательно склонялась ко второму варианту. Ведь это было куда более по-человечески: обращать на себя внимание, требовать сострадания и ласки, пусть и таким способом.

- Я очень обиделась на тебя,- честно ответила она тихим голосом,- А когда женщине плохо, она часто делает с собой что-то глупое. Не знаю, почему.

Ответ вполне исчерпывающий, но порождавший еще больше вопросов с точки зрения Тодт. На них у нее ответов пока что не было. Она не знала, отчего так происходит, или просто не была уверена.

- Теперь, конечно, много мороки, но мне нравится,- добавила она, имея в виду кудряшки. Девушка подняла взгляд на Виктора, запрокинув голову и уставившись ему в глаза, которые при приглушенном освещении казались карими,- Аа... ты хочешь, чтобы я снова отпустила?

Амина не знала, что бы почувствовала, ответь Виктор "да". Возможно, радость. Конечно, ей бы очень понравился тот факт, что ее мужчине не всё равно как она выглядит, что он просит что-то изменить. Скорее всего, она даже поступила бы, как он просит. С другой стороны, она находила нынешнюю длину тоже вполне удобной, пусть и по утрам волосы всколочены, словно воронье гнездо. Хотя, вообще-то, они не были настолько близки, чтобы обсуждать имидж друг дружки. И, судя по самовнушению Виктора, вряд ли когда-либо будут. Казалось, Крид воспринимает Амину просто как партнера для секса. Да и она пытается пока не воспринимать иначе.

Глубоко вздохнув, девушка вновь приняла удобное положение, умостившись на плече Крида. Она закрыла глаза и начала вспоминать, как тот начал называть ее "Тодт". Отчего-то, мысли перенеслись куда-то чуть дальше. Когда они сидели вдвоем на диване, и Амина едва слышно сказала, что носится по миру в поисках своего отца последние шесть с половиной лет. У Виктора тогда был очень странный взгляд. Словно бы он пожалел ее. Жалость - то чувство, которое избегают вызывать люди по отношению к себе. Но Тодт было приятно тогда. К ней отнеслись тогда по-человечески, даже с пониманием, или чем-то очень похожим на понимание. Впервые за те упомянутые шесть с половиной лет. Только теперь Тодт поняла, насколько же обрадовалась, как счастлива. Просто потому что кто-то посочувствовал ей (или проявил нечто похожее на сочувствие). Слабо улыбнувшись, девушка вытянула руку, обнимая Виктора, и крепко прижалась к нему, своеобразным образом говоря ему "спасибо".

Прижавшись щекой к груди, она услышала биение могучего сердца, и словно бы отключилась от остального мира. Этот стук убаюкивал ее, усмирял, утешал. Сердцебиение Крида было не быстрым (еще бы, с его габаритами), но удары отдавались громко и гулко. Амине стало интересно, слышит ли их Виктор? Ведь, если вокруг царит тишина, и она могла, напрягая слух, услышать собственное сердцебиение. А Виктору и слух напрягать не нужно было. Но ведь он наверняка привык к этому, и не обращает внимания. Так слышит ли он стук собственного сердца? Способен ли вообще его слышать? Сердцебиение, как и любой повторяющийся ритм, успокаивает человека. Вот и Амина, прижалась к груди Виктора, закрыла глаза, и, кажется, отключилась от окружающего Мира. Ей даже казалось, что она не отреагирует, если рядом взорвется граната, но на самом деле, это был сомнительно. Может, немного неприлично по отношению к Виктору, но он был сейчас оставлен наедине с собой. Тодт нет. И чтобы она вернулась, придется приложить некоторые усилия, на которые у Крида наверняка не было желания.

Зато с определением "глупое" Крид вполне мог согласиться. Когда он на кого-то обижался, обидчик сразу же узнавал об этом, считая, сколько зубов ему теперь предстоит собрать. Это же и способствовало снятию стресса. Вроде как: дал в морду и можно считать, что простил, дал еще раз - таки вовсе настроение возвращается. А женщины... вроде бы тоже дают в морду, но только почему-то себе. Действительно глупо. В некотором роде даже жалко.

Но, что поделаешь? Теперь, зная о такой особенности женской психологии, предпринимать ничего Виктор все равно не планировал и уж тем более, что-то менять в себе. Тодт он любил, но себя, к сожалению, любил, наверное, больше.

- Теперь, конечно, много мороки, но мне нравится, - А Крид всегда думал, что с длинным волосами мороки больше. Не люби он так свои волосы, давно носил бы длину в пару-тройку миллиметров. - Аа... ты хочешь, чтобы я снова отпустила?

Хочет ли? Виктор хотел пива и не без удовольствия сделал глоток.

- Да как хош, в принципе. И щас ничо так. - заключил он немного погодя, - Но круто было, да. Мне нравилось.

Крид не хотел ни ссориться из-за волос, к чему неминуемо привёл бы его конкретный ответ (а вдруг Ами не сделает то, что он хочет!), ни обсуждать прически. Быть может, потом. Ведь он подумал, что длинные волосы Амины ем действительно нравились несколько больше, чем короткие. Длинные вьющиеся локоны - что может быть женственнее и сексуальнее! А как приятно утыкиваться в них носом, лежа рядом с их обладательницей! Нет, позже Крид определенно объявит Амине, что волосы ей нужно отрастить. А сейчас - сделает еще глоток-другой пива.

"И они посидели еще немного, потом еще немного, а потом еще немного, и еще немного пока, увы, совсем ничего не осталось. И тут Пух неожиданно вспомнил об одном важном деле..." Виктор Крид поднялся с кровати и бодро прошествовал в ванную, отметив, что без обнимающей Амины рядом - как-то холодно. Вкусный напиток пиво, вкусный, но очень подлый.

Вернувшись, не без очередной бутылки пива в руках, мужчина глянул на часы.
- Хах, 3:42, - Ухмыльнулся он, - А это значит, что у нас еще целых 18 минут до начала первого тайма!

Оставив полную бутылку рядом с уже опустевшей Крид вновь взобрался на постель и полез к Амине целоваться. На самом деле он вовсе не хотел секса, он шутил. Чем-чем, уж сексом он был сыт по... И настроение удобно устроилось на планке с названием "позитивное".

Крид был вполне счастлив. именно так он представлял себе идеальные отношения: девушка-красавица, секса - сколько осилишь, вкусный горячий ужин и мое пива. И какой дурак сказал, что семейная рутина - это скучно? Крид, казалось, готов был наслаждаться такой скукой вечно.

Пообжимавшись с Аминой, Виктор включил телевизор. Он никогда не был поклонником футбола, зато был человеком азартным.

До матча оставалось еще минуты три - пять, которых хватило, чтобы откупорить очередную бутылку пива, улечься поудобнее и припомнить правила игры. Виктор считал, что такие вещи нет никакой необходимости постоянно держать в голове, однако, они были, словно умение кататься на велосипеде - и ненужны, а все равно всегда быстро вспоминаются. А с ними вспоминается и базовый набор футбольно-фанастких комментариев просто необходимый во время просмотра матча. Это было сродни традиции, непоколебимому ритуалу. Рас уж сел смотреть футбол, так изволь хотя бы три раза к ряду завопить "куда ты прёшь!" и "козлина безногая!" Иначе, можешь считать, что время потрачено зря.

А Виктор Крид времени зря терять не любил.

Покончив с матчем и с пивом, мужчина чувствовал себя приятно уставшим, скорее эмоционально, нежели физически, и в наилучшем расположении духа. 1:1 - тоже неплохой счет, особенно если футболом ты увлекаешься, только когда ставишь на команду деньги. Казалось, вот еще пять минуточек Виктор полежит спокойно, а потом будет готов сворачивать горы.

- Слу, Амин, - на сей раз он заметил, и ему самому понравилось называть девушку по имени, - А давай соберем манатки и махнем в Канаду. Моя очередь показывать тебе свой дом. - Мужчина с улыбкой уставился на Тодт, и каждая тварь, каждый уголок, каждый предмет в комнате знали, что он ожидал услышать в ответ.

Народная мудрость утверждает, что каждому своё, и это выражается даже в просмотре футбола. Болельщиком Амина была бурным только про себя, а Виктор, казалось, демонстративно. И это ее смешило просто невероятно. То и дело она отвлекалась от матча и смеялась в кулак, вновь набросив на плечи Викторову рубашку - уж как-то больно холодно ей было сейчас. Нью-Йорк, город под куполом дыма и выхлопов, сам себе создавал теплицу. Там было градусов на десять больше, чем должно было быть на самом деле. В Великобритании всегда было несколько холоднее, чем в иных странах этих же широт из-за особенностей географии острова, потому в родной, казалось бы, стране Амина прозябла. А в рубашку Виктора она могла укутаться аж два раза. Ощущения были просто потрясающими. Трудно представить, что всего-то укутывание в мужскую рубашку, может принести столько морального удовлетворения, но так и было.

Виктор запасся пивом. Амина же решила ничего себе не брать по неизвестным причинам. И хоть сидела она смирно, сторонний наблюдатель мог заметить, как время от времени вспыхивает какой-то огонек у нее в глазах. Временами она немного напрягалась, подаваясь вперед, иногда же наоборот - разочаровано расслабляла плечи. Всё это не было бы заметно тому, кто внимательно не следил за нею, но, всё же, несмотря на внешнее спокойствие, было понятно, что девушке интересно, и она временами сильно переживает из-за игры. И, в отличие от Виктора, ее совершенно не устраивал счет 1:1. Конечно, лучше, чем по нулям, но, всё же, Тодт совершенно не устраивало то, что кто-то может сравниться с лучшей командой Англии - страны, которая и придумала футбол! Скрестив ноги по-турецки и обхватив пальцами лодыжки, Амина сидела на кровати с таким видом, будто вот-вот скажет какую-то гадость. К счастью ли, она этого сделать не успела. Виктор внезапно сказал нечто, чего девушка боялась. Он произнес "давай соберем манатки и махнем в Канаду". Амина даже сначала не хотела воспринимать эти слова. Она даже первое время не поднимала на Виктора взгляд. Она помнила, что Крид собирается сбежать. Сбежать прочь, и, видимо, окончательно, устав от службы. Дезертир. А ведь Амина не так давно сказала ему, что никуда не уйдет, не закончив начатое. Она предполагала, чем может закончится вся эта история с демоном и параллельными мирами. Амина не считала, что она прямо таки единственная, кто может справиться, но ведь к решению задачи с назревающей катастрофой она подобралась так близко, и не хотела рисковать, не передав эстафету кому-либо. Так она говорила сама себе. На самом деле, у нее взыграло сомнительное чувство долга. Виктор выполнил своё последнее задание, получил плату за него, поставил точку. Амина - нет. Это как ели бы хирург ушел посреди операции домой, потому что ему так вздумалось.

Девушка прерывисто вздохнула.

Если ранее она просто не смотрела на Виктора, то на этот раз отвернулась специально. Она отвела взгляд, внезапно заинтересовавшись краем тумбочки. И, казалось, сжалась, словно от холода. Уже было понятно, что за ответ можно от нее ожидать.

- Как бы я хотела согласиться,- с горькой улыбкой сказала она,- Но ведь... я не могу.

В прошлый раз, когда она объясняла это Виктору, холодный ветер раздражал глаза и на них наворачивались слёзы. Виктор тогда про себя просил, чтобы она не плакала. Может, то, что он правда понятия не имел, что делать с ней, плачущей (когда назревали такие моменты, он внезапно становился очень милым и заботливым) и заставило его остаться на некоторое время. А сейчас не было причин для слёз, даже ее собственные эмоции. Они казались притупленными, или, скорее, запертыми - их отголоски словно доносились сквозь бетонную стену.

- Мне нужно кое-что закончить.

Что же Амина делала?! Безусловно, она хотела бы убраться отсюда. Куда угодно - с ним, в данном случае - в Канаду, где хотела побывать всегда, особенно зимой. Но с другой стороны, вот - Амина, и она помогает предотвратить, фактически, апокалипсис, для чего необходимо остаться здесь и закончить начатое. Конечно, она расставила приоритеты. Какой смысл ей уходить куда-то ради того, что ценишь, если при этом это самое ценное исчезнет спустя пару лет, максимум? А останься она тут, его можно будет спасти, пусть даже никогда больше не увидев. Это чертовски пафосно. Так бывает только в сказках и фантастических романах. Видимо, Амина как раз попала в одно из подобных произведений.

Интересно, передумал бы Виктор, расскажи она ему всё, как есть?

Но Виктор же не таков. Он не привык ходить вокруг да около, если на то не было особых причин. Сейчас их как раз не было: он хорошо знает Амину, Амина хорошо знает его, они вместе живут и спят. Может быть, если бы Амина рассказала Криду все, как есть, он бы и понял, почему им таким счастливым никак нельзя сейчас уходить в заслуженный отпуск (по крайней мере, Амине).

- Как бы я хотела согласиться, - Так в чем проблема? - Но ведь... я не могу. Мне нужно кое-что закончить.

Виктор набрал в грудь побольше воздуха и шумно выдохнул. Он тоже вдруг почувствовал себя героем романа, весьма неудачного. Ситуация казалась настолько предсказуемой, что конец можно было разыгрывать уже сейчас, не трепля друг другу нервы. Но это, похоже, тоже не было в духе Крида.

- Да, что такого важного тебе надо закончить? - Саблезубый совершенно честно с момента собственного ухода не понимал важности поручений, отданных Магнето.

Он не думал о том, завершил ли он начатое или нет, не думал о том, как так получилось, что перед тем, как начать претворять план по уходу в отпуск в жизнь, он действительно выполнил порученное ему задание. "Оно было веселым", - объяснял он себе. Еще бы, разгромить небольшую армию, монстра и подорвать здание. Задорно, эффектно, - вот это было очень по-Саблезубовски!

- И почему ты никак не можешь забить на этого Леншера? Ведь это его задание тебе так нужно закончить? - Любой слушающий на месте Амины вполне мог бы добавить про себя и "что это важнее, чем я", на такой ноте закончил свой вопрос Виктор, - Тоже мне, пуп, мать его.

Крид, до сего момента внимательно смотревший на Амину, в свою очередь отвернулся, чтобы отправить в рот новенькую сигарету. Его начинало раздражать что разговаривая с ним девушка смотрит куда-то в сторону.

- И шмотри на меня, когда разговариваешь, - словно бы "кстати" огрызнулся он, одновременно прикуривая.

Так или иначе, последние слова Виктора, всё же, стали каким-то вызовом. Нет, даже оскорблением. Мало кому нравилось, когда им так командовали. Конечно, при необходимости, Амина была готова повиноваться. Девушка была одиночкой, но лидером не была, так что работать в команде или под командованием приходилось время от времени. Впрочем, она могла временами вспомнить, кто тут бессмертное существо с возможностью обратить богов в прах. Сейчас она не вспомнила, но всё равно звучало обидно - Амина тут же встала с кровати, резко повернувшись к Виктору лицом. Будь она выше ростом, наверняка бы потемнело в глазах и закружилась голова от столь резкого перехода в вертикальное положение. Она взглянула на Виктора не с вызовом и не с ненавистью за неосмысленное оскорбление, а как-то холодно. Без эмоций и впечатления, будто Виктор - никто, и зовут его никак.

- Я делаю это не для Леншера,- негромко, но четко заявила она. Так случайно получилось, что спасаться от катастрофы пришлось, пройдя через некоторые второстепенные здания. Так случайно получилось, что проходить их пришлось и придется под чужим руководством. И так случайно получилось, что это руководство - Магнето. Ничего, где наша не пропадала, Амина справится. Она правда делала это не для него, скорее, для себя. Ну, и для Виктора. Вопреки мнениям и стереотипам о том, что бессмертные создания устали и мечтают умереть, Амина не хотела умирать. Она не боялась смерти, но не хотела ее. Ей было интересно жить. Ей было двадцать пять лет, семь из них она помнит, она была молода и полна желания Жить. И это желание и обуславливало все ее действия. Почему же это она скрывала от Виктора? Об этом девушка не задумывалась. Но наверняка тому причины были две: нежелание подвергать его опасности и нежелание выглядеть героем в чьих-то глазах. Амина не мир спасала, Амина сама спасалась, если для этого и мир надо прихватить, что ж, пусть будет так.

- Сам-то хорош,- она поджала губы, чуть нахмурившись,- Поставил большую и жирную точку в своем пребывании в Братстве, не сбежал от подрыва здания, а мне не даешь, мне, видите ли, сбежать надо. Действительно, разве может быть у женщины какое-то понятие о чести или ответственности, или данном слове да?

Не это. Не так.

Не это она хотела говорить сейчас. Не так смотреть на него. Но Амина, видимо, просто выгоняла его из своей жизни. Зачем-то - выгоняла. Вместо того чтобы попросить помощи, вместо того чтобы сказать подождать, объяснить как всё на самом деле, она отпихивала от себя Виктора, как маленького щенка, что мешается под ногами.

Нет, говорила она, он всё равно не поможет, всё равно не поймет, всё равно пошлет ее подальше... так зачем ей распинаться перед ним и объяснять свои действия, если результат один и тот же? Дура, конечно...

Да? Виктор поначалу вопросительно уставился на Амину, перекинув сигарету из одного уголка рта в другой, но быстро сообразил, что, повернувшись к нему лицом, девушка не перестала его оскорблять. Как смела она так смотреть? Виктор Крид ей не какой-нибудь мальчик с улицы, не подружка, готовая везде носиться хвостом и клянчить губную помаду. Внутри Виктора словно вскипал большой железный чайник, готовый вот-вот разразиться отчаянным гневным свистом. Да кем себя возомнило это практически всесильное бессмертное существо! Хотя, вряд ли мужчина сейчас видел в Амине именно это. Кем бы она на самом деле ни была, Крид всегда считал её в первую очередь ...

- Ты чо, оборзела, женщина?

Виктор в свою очередь поднялся с постели и приблизился к Амине, словно бы нависая над ней. Каким маленьким казался по сравнению с ним этот маленький синеволосый монстр, способный снести с лица земли город просто испугавшись. Мужчина схватил Амину за плечо и встряхнул.

- Никогда. не смей. так. со мной. разговаривать, поняла? - Рявкнул он, выпуская струйку дыма в лицо девушке, - Срать я хотел на точки и на твои понятия!

Он хотел было объяснить, что ему и вправду плевать, поставил ли он точку в своем пребывании в Братстве и что если бы это было не так, это бы все равно не остановило его от покупки билета на ближайший рейс до Оттавы. Он и хотел бы рассказать, что на самом деле не понимает, что может быть на столько важным, что Амина ну никак не может это бросить, или взять с собой в отпуск, или рассказать в конце концов что там такого. Но что это Саблезубый будет оправдываться! Как можно делать такие вещи мужчина, кстати, тоже не понимал.

- Я тебе не бежать предлагал, а уехать со мной. Но если тебе так важно, можешь продолжать страдать х*рней.

А потом он захотел ударить Амину. Желание это казалось столь непреодолимым, словно весь гнев Крида сконцентрировался в его кулаке и теперь рвался наружу. Виктор замахнулся. Его рука была тяжелой, а силушка - богатырской, поэтому даже не смотря на то, что где-то в середине полета ладони Виктора в сторону лица Тодт, мужчина передумал, по уху девушка все равно получила знатно. Правда это скорее напоминало сильный толчок, нежели именно удар.

Амина упала, не удержавшись на ногах, чем не вызвала у Виктора никаких эмоций. До уха мужчины, конечно, донесся звук, глухой, словно чья-то голова стукнулась о прикроватную тумбочку, но он был слишком зол и слишком раздражен, чтобы определить, что это на самом деле был звук удара головы о тумбочку.

Мужчина резко развернулся и, быстро собрав по комнате почти всю свою одежду, натянул ее на себя. По сути, это означало, что одевшись он остался в джинсах, ботинках и плаще, накинутом на голое тело. Стягивать с Амины свою рубашку ему было лень, да и не до того сейчас. Виктор поискал по квартире кота, чтобы для пущей эффектности пнуть еще и его. Но, судя по всему, зверь оказался еще умнее, чем выглядели и ему хватило ума не попадаться разъяренному Виктору Криду под ноги. Плюну на кота, на обидевшую его до глубины души Амину, на свою рубашку и еще на много разных вещей, Крид ушел, не забыв, по обыкновению, громко хлопнуть дверью.

"Дура," - думал Виктор, шагая по Лондонской улице с сигаретой в зубах и расстегнутом настежь плаще. Он перебрал в голове еще множество разных эпитетов, адресованных Тодт, но "дура" ему нравился больше всех. У Крида с собой было все, чтобы больше не вернуться в эту квартиру, да и к этой жизни тоже. А еще ему было ужасно жаль. Ему нравилось то, что у него было и терять это совершенно не хотелось. Чтобы снова остаться одному. Противно признаваться себе, что тебе чего-то очень жаль, но деваться было некуда. И от этого на душе становилось еще противнее. Самые сильные обиды всегда порождают самые глупые ссоры.

"Пусть на х*й идет. Она и все остальные."

В аэропорт. В Канаду. Домой.

Передумал Виктор или нет, хотел он ударить Амину, или уже того не желал, его затрещина оказалась такой силы, как если бы девушка получила монтировкой по уху. Ее буквально отбросило в сторону, ей даже показалось на миг, что от инерции ей свернет шею. Не удержавшись на ногах, Амина упала, приземлившись виском прямиком на тумбочку. Ей показалось, раздался хруст. А может, это просто неубранная бутылка пророкотала по столу, сдвигаясь на пару сантиметров. Сообразить, что же это было, она уже не смогла. От удара в глазах помутилось, собственно, как и в голове. Картинка размазалась и поплыла так, как не снилось ни одной программе с видеоэффектами. Не только восприятие, но и мысли утратили всякую четкость, и единственное, на что была способна Тодт, это пытаться не потерять сознание и "собрать глаза".

Будь она на месте Саблезуба, она бы точно сейчас ушла, и уже по двум причинам: от обиды за слова и взгляд, за ее поведение, за отказ, а так же от того, что теперь бы пришлось наверняка расхлебывать собственное рукоприкладство. Стоило Амине немного сконцентрироваться, или ее маленькому паразиту прийти в себя, Виктора наверняка бы разобрали по косточкам. Нечестно бить беззащитную девушку, которая ниже на две головы и в три раза легче. А Виктор-то, пусть самоуверен, но труслив. Конечно, с точки зрения Амины. Он не умеет признавать свою правоту, просить что-то или наоборот - прощать. Великолепный сигнал о духовной слабости в сочетании с показной силой. Сродни комплекса жертвы.

И своеобразная "жертва" сейчас направлялась в сторону выхода. Натянула плащ на голое тело и вышла, громко хлопнув дверью. Так громко, что даже могло показаться, что дерево заскрипело и едва не треснуло пополам. Амина оставалась сидеть на полу. Лишь потому, что никак не могла полностью прийти в себя после встречи с тумбочкой. Она не без труда подняла правую руку и зарылась пальцами в волосы, на месте удара. Закрыв глаза, девушка без особого удивления нащупала вязкую влагу в волосах и отчего-то даже усмехнулась. Она провела большим пальцем по подушечкам указательного и среднего, размазывая капельки крови, шершавые на ощупь, и прерывисто вздохнула. Она не злилась, ей не было ни грустно, ни весело, ни горько, ни плохо. Ей пока что было никак. Она не знала, что делать и, пока что, что чувствовать. К тому же, когда ты собираешь мысли по одной, как-то не до чувств.

Внезапно, раздался звонок. Амина сначала и не сообразила, что это телефон. Подняв мытный взгляд, девушка встала и, шатаясь, направилась к источнику звука, то есть, в сторону кухни, яркий свет в которой отдавался нестерпимой болью в голове. Она не помнила когда успела включить телефон, да и выключала ли его вообще. Ухватившись за дверной косяк, девушка наклонилась, пошарила в сумке и достала честно спёртый мобильный телефон. Номер ей был неизвестен. По крайней мере, она так считала. Он высвечивался множеством циферок, а значит, это был не Магнето, и не телефон из особняка Братства. Медленно прошагав к обеденному столу, она бухнулась на стул и, наконец, ответила на звонок.

- Я слушаю?- вопросительным тоном проговорила она. Голос слабый, будто после сна, что, учитывая время суток, очень вряд ли. Или как у больного человека, это было более вероятно, беря во внимание погоду в последние дни. Амина тянула с ответом, словно надеясь, что звонящий передумает, но не дождалась этого. Глубоко вздохнув, она вытянула руку на поверхности стола и буквально легла на него, закрыла глаза и попыталась собраться. Всё же, столкновение с тумбочкой оказалось не самым приятным инцидентом в последние несколько часов.

Последовало молчание секунд в пять, прежде чем знакомый до боли голос проговорил:

- Привет, Амина.

Неожиданный поворот событий. Судя по шуму на заднем плане, Дрейк находился или на вокзале, или он переместился во времени на три века назад и сейчас сидит в таверне у моря, где веселятся, обливаясь алкоголем и хватая трактирщицу за пышный зад, моряки "Санта Марии".

- Не разбудил? У тебя голос сонный, - слова прозвучали как-то нервно или взволновано. Но этот факт Амина решила упустить из виду. Мало ли, что там с ним происходит. Может, его с трактирщицей путают!

Видимо, выдерживать паузы входило в традицию. И что можно ответить? Соврать у Амины не получилось бы по чисто психологическим причинам - она не понимала, зачем врать, к тому же, ее психопатия практически нивелировала способность говорить неправду. Да и, честно говоря, она уж точно не ожидала подобного звонка.

- Нет. Я упала головой на тумбочку,- вполне честный ответ, а?- Привет, Роберт,- наконец, поздоровалась она, пытаясь игнорировать шум, несколько заглушавший слова собеседника.

- Эмм... да, не самое приятное, что может случиться.- последовал ответ.

Поразмыслив пару секунд, Амина решила уточнить:

- Знаешь, я не в Штатах, вообще-то...

- Что странно, я тоже не в Штатах... Меня тут по работе в Англию послали, вот обнаружил тут массу свободного времени и решил позвонить тебе.

Не будь у Амины сейчас мозги (по совместительству - мысли), всмятку, ее реакция была бы похожей на о_О

Но, так как вся интеллектуальная деятельность сейчас была разбросана по закоулкам квартиры мелкими кусочками, она почти даже не отреагировала так, как принято реагировать на подобные совпадения.

- Помнишь ты говорила что не против встретиться за бутылкой пива?- продолжал он. - Хотя теперь я думаю, что теперь это не скоро произойдёт.

- Я что, говорила тебе, что собираюсь в Лондон?- с долей подозрения спросила она как раз тогда, когда из своего укрытия вылез кот и, обнаружив девушку валяющейся поперек стола, звонко мяукнул.

- Нет, ты говорила что отправляешься в Париж... Тодт тут же пробурчала в трубку что-то неразборчивое, вроде "ну и фиг с ним" ...а через Ла-манш, всего пару часов пути. Ради того, чтобы пропустить с тобой по бутылочке я согласен проделать такой путь.

Это было чертовски мило!

- Судя по всему, ты сейчас тоже в Великобритании.

- Не то, чтобы я сейчас с радостью бы моталась по Королевству, но...- выпрямившись и успокаивающе почесав кота за ухом, она внезапно резко сменила тон в более осмысленный:

- Что-то произошло? Голос у тебя... взволнованный.

Если нужно было помочь Роберту,- пусть они были знакомы не так долго,- Амина бы не без радости согласилась. Не так-то много у нее было друзей, чтобы отказывать в каких-то мелочах (а когда ты силой мысли плавишь камни - что годно может считаться мелочью).

- Эх, я думал что скрою,- ответ, по крайней мере, был честным. Или относительно честным,- Не скажу что произошло что-то с чем я не справлюсь, но дело больше тебя касается чем меня.

Слова о том, что дело касается ее и вовсе едва не вернули ее в реальный мир.

- Тут шумно, так что если позволишь, детали расскажу при личной встрече. И... Я не один...

Теперь и вовсе стало не по себе. Мало того, то он в Лондоне, и дела его касаются Амины, так еще и в компании! Совпадения и так людей пугают, а когда их много, и они, к тому же, столь метки, это выводит из состояния душевного равновесия.

- Так значит, ты в Лондоне...- задумчиво пробормотала она

- Слушай, Амина, если ты не в лучшей форме, я могу подехать к тебе, а по дороге захватить что-нибудь перекусить. Тебе что-нибудь нужно?

Амина задумалась на миг. А была ли она в состоянии бегать? Бегать - это она умела. Убегать от проблем, и чем более ты истощен, чем дальше зашел, тем лучше чувствуешь себя, обретая духовное равновесие. Сейчас побег тоже был неплохой идеей. Да и подышать свежим воздухом было бы неплохо.

- Так, а вот теперь ты меня пугаешь. Что ж, я...- секунду она колебалась,- ...могу быть где угодно через пару часов. Центральный парк, площадь у парламента, Олд-Бейли, Миллениум... туда тебя проводит кто угодно - только скажи.

- Как тебе Центральный парк? Не знаю, я ещё не освоился с местной географией... Я в центре, буду ждать тебя в парке. Амина, ты точно в порядке?

- Суну голову в морозильник на пять минут и буду готова сворачивать горы,- хмыкнула она,- Центральный парк так центральный парк. Очень... символично.

Учитывая, что именно в парке им пришлось, так сказать, познакомиться ближе, что-то действительно было из символичности в таком решении.

- Можешь не торопиться. Я туда смогу прийти... часа за два-три где-то. Как раз обнаружишь кабаньи тропы по указаниям местных.

- Ооо... хорошо, Амина. Не торопись. Я пока буду рядом с этим телефоном, паб Salisbury.

Шикует же! Salisbury - достаточно знаменитое и дорогое заведение. Не каждый может себе позволить переступить порог этого места. Хотя, судя по всему, Роб просто решил зайти позвонить. Здесь было принято предоставлять такие мелкие услуги.

- Так что если у тебя что-то изменится, звони.

- Мгмм...- Амина не была уверена, что ей хватит наглости звонить в паб, но к сведению приняла. Но вряд ли у нее что-то изменится. Что ей еще делать?

- В случае если ты меня не застанешь здесь, значит я уже в парке.- Фразу сопроводил вздох,- Ладно, желаю тебе удачи и жду тебя в парке. До встречи. Надеюсь ты меня узнаешь.

- Бывай,- зачем-то Амина даже махнула рукой.

Когда разговор был закончен, она с тихим стоном вновь растянулась на столе. Кот непонимающе смотрел на нее, из любопытства даже поднявшись на задних лапах и положив передние на стул. Выждав немного (Тодт уже почти собрала мысли и теперь пыталась перебороть пульсирующую боль в висках), он пару раз тронул ее подушечкой лапы по бедру. Теплые, мягкие и щекотные прикосновения заставили ее чуть улыбнуться и уже официально прийти в себя.

- Собирай манатки, кот,- шепнула она, проводя по бело-рыжей шерсти животного,- Мы уходим.

Резко встав, она повернулась на 180 градусов, и быстро направилась в ванную, где подставилась под ледяную воду. Она смывала с себя всё, что ей пришлось пережить, вместе с кровью на волосах, заодно приводя здоровье в порядок. И, всё же, она чувствовала какое-то опустошение и злость. Последнюю нужно было бы выпустить, и наполнить себя новыми эмоциями. Ленясь одеваться, она лишь вновь натянула бордовую рубашку, почти насухо вытерла лохматые волосы, забралась в сапоги, и, прихватив кота, смылась из квартиры прочь. Ей предстояло недолгое путешествие в центр Лондона, в бывшие охотничьи угодья, а нынче - центральный городской пару, он же Гайд-Парк. Но сперва ей нужно было одеться. Не появляться же на встрече с другом, к тому же, столь подозрительной, в сапогах и мужской рубашке!