Криду приходилось посещать Англию, раз или два. По крайней мере, один раз он даже помнил. Это была зима, холодная и дождливая, не удивительно, что мутант невольно подвергся тому самому всеобщему заблуждению. Каждый раз, когда он бывает в Лондоне, погода там дрянь, и виноват в этом, конечно, не он, снова приехавший не вовремя.

Крид промок и озяб мгновенно. По волосам текли струйки воды, мелкие капельки падали на ресницы, так и норовя попасть в глаза, от чего приходилось постоянно щуриться. Так что дальнейшие слова Тодт о том, что это ее город, сопровождавшиеся взглядом а ля Приятель Банди все-таки убедили мужчину пойти в теплую сухую квартиру. Кот Амины, похоже, тоже голосовал за тепло и уют, предпочитая его беготне по магазинам с хозяйкой.

На том они и разошлись: Амина побежала в одну строну, сунув Виктору в лапы записку с адресом квартиры, а Виктор пошел в другую, изредка поглядывая назад - не отстал ли кот.

Не смотря на то, что Крид уже был в Англии, более того - в Лондоне, он знать не знал, где находится указанный в записке дом.

- Ничего, - решил он, - спрошу у прохожих.

И спросил!

Не удивительно, что во время дождя люди сразу начинают спешить, куда бы они не шли. Дождь пугает всех, заставляя прятаться за щитом-зонтиком и изо всех сил бежать в помещения или под крыши.

Криду пришлось постараться, что бы отловить несколько спешно цокающих каблучками по асфальту дамочек и одного мужчину, не прятавшегося под зонтом и от того спешащего еще больше. Все они, то шокированные, то удивленные, то испуганные, указали мутанту одно и то же направление.

Что бы догнать одну дамочку, Виктору даже пришлось схватить ее за руку. Кажется, он перестарался. Дамочка так испугалась, что завизжала, словно сирена Скорой Помощи. Впервые Крид совершенно честно говорил: "Да заткнись, я не сделаю тебе ничего плохого. Мне нужно просто дорогу спросить". После пяти минут уговоров она, наконец, поверила мужчине и тоже указала направление, которое он уже получал от других прохожих. Вот и славненько. Кажется, Виктор случайно сломал дамочке зонтик, но в остальном, он сдержал обещание и не сделал ей ничего плохого. Она ему даже спасибо сказала.

Крид успешно добрался до нужного дома. Если, конечно, вымокший до нитки и злой - это успешно. Он зашел в подъезд, придержав дверь, что бы впустить кота и поставил на пол два пакета с сухой одеждой, которую он "купил" по пути. Оба кота синхронно отряхнулись, разбрасывая вокруг себя капельки воды. Виктор потянулся в карман за сигаретами, до которых не имел возможности добраться на улице. В такую морось, которая уверенно переросла в настоящий ливень, сигарета мгновенно бы промокла, а курить влажные сигареты все равно, что пить черный кофе без сахара - можно, но гадко. Ужасно хотелось курить.

Ввиду Исцеляющего фактора, Саблезубый не может заработать физическую зависимость от никотина, зато психологической обзавелся. Так что роль сигареты у него в зубах вполне могла сыграть травинка или зубочистка. Но ничего подобного под рукой не было, поэтому Виктору и хотелось курить.

Он запустил руку в карман джинсов, которые, как и вся его одежда, промокли насквозь, и обнаружил, что влага добралась и до спасительных "оздоравливающих палочек". Крид тихо выругался и пнул ближайшую стену. Оставалось только надеяться, что и у Амины не дремлют телепатический способности, и девушка принесет среди продуктов питания еще и сигареты. Однако, Виктор все-же не стал выбрасывать эту пачку, ведь, если Тодт не догадается купить новых сухих сигарет, с намокшими и высохшими сигаретами будет все-же лучше, чем вообще без них.

Крид поднялся на нужный этаж и нажал на кнопку звонка. Ему открыла дверь пожилая дама. Не смотря на свой явный пожилой возраст, выглядела она очень презентабельно: улыбчивая, хорошо одетая, - ее даже старушкой назвать язык не поворачивался, даже у Виктора, - пожилая дама, она просто светилась энергией. Она предложила мужчине войти.

Они достаточно быстро управились с формальностями, мол, там ванная - там спальня, нельзя шуметь по ночам, нельзя выкидывать из окон телевизоры. Крид пропустил мимо ушей, наверное, все, что говорила приятная пожилая леди, но на протяжении всего рассказа не уставал с умным видом кивать и говорить "мхм, мхм, я понял".

После окончания "экскурсии", Виктор распрощался с дамой, и первым делом отправился в душ.

Амина вернулась спустя 75 минут с тех пор, как они с Виктором разошлись у метро. Она ввалилась в дверь как раз, когда Крид, натянув новые серые джинсы, не утруждая себя застегиванием ремня, выходил из ванной, теребя влажные волосы полотенцем. Каждый его шаг сопровождался тихим позвякиванием пряжки на ремне.

- Привет, - мужчина твердо решил отобрать пакеты с продуктами у вымокшей до нитки Тодт. Они, судя по виду были очень тяжелыми. Но тяжелее всего оказалось то, что Тодт наотрез отказалась эти самые пакеты отдавать, чем повергла Крида практически в шок.

- Ну и ладно, - подумал он, и пошел в одну из спален занять себя чем-нибудь, пока амина, - кто же еще?, - будет готовить еду и приводить себя в порядок.

- Здорово!- бодро заявила она, даже не пытаясь сдержать улыбку, осматриваясь в поисках, скорее, стола, нежели жильцов. А жильцы-то были. Кот свернулся калачиком и сох на стуле, и Виктор...- Ооу... стой там!

Видимо, она пришла как раз вовремя, ибо, если бы она не замешкалась на пороге на две минуты, кто знает, что могло бы случиться?

Отдавать пакеты ему она отказалась. С нее дождевая вода текла ручьями, а Виктор, всё же, только что из душа

- Лучше не подходи, или снова промокнешь,- девушка не без труда водрузила на стол всю сою ношу. Удивительно, вроде бы, и не Виктор ходил за покупками, и Амина - не алкоголик, а две трети ее ноши были заняты разного вида пивом. Не зря Тодт думала об эле! Всего существовало десять видов эля: сладкий эль, легкий темный эль, крепкий темный эль, индийский эль, ячменное вино, старый эль, коричневый эль, крик, лабмик и альт; и все она умудрилась достать в, количестве 5 пинт каждого - не так уж плохо. Эль пился быстро, так что количество вполне нормальное для пары дней... и футбольного матча.

В принципе, предпочтения в пище у Виктора и Амины были похожими. То есть, они смогли бы жить, так сказать, вместе. Они оба любили сыры и творог, и вообще всё, что связано с молочными продуктами, и оба любили морскую пищу (в том числе и речную рыбу). Только вот Тодт не любила сладкое,- не всё, конечно, но сахар она явно недолюбливала, о чем свидетельствовало то, что кофе она пила без сахара, а в чай предпочитала добавлять мёд. Так что, методом научного тыка и свойственным всем истинным леди внезапного порыва, была избранна в основном рыба, кое-какие овощи, как сопутствующее, да и, в принципе, всё для ее приготовления, стоит ли углубляться в детали?

Всё купленное было тут же расставлено по местам, благо, Тодт вовремя вспомнила о полезных способностях. За это время она успела начать делать чай и достала спрятанную почти на дне (во имя избегания воды) картонную коробку нежно-розового, нет, даже амарантового цвета. Одна из Лондонских "визиток" - лимонный пирог. Сладкая, но не приторная выпечка с кислинкой, легкая и очень нежная. Неплохо бы пошла с чаем, который, к слову, был готов довольно быстро.

- Прости, Коиба не было, да и мне бы с моим внешним видом не отпустили,- буркнула Тодт, доставая из сумки купленные две пачки сигарет и кладя их на стол, рядом с, собственно, порезанным пирогом. Она осмотрелась, глядя на то, сколько же с нее натекло воды. Стакана три наберется точно - большая часть осталась в коридоре,- Знаешь,- обратилась она в пустоту,- Я почти уверена, что если очень постараюсь, смогу заставить это исчезнуть.

"Ну, давай,- отвечала "пустота", словно усмехаясь,- Мне прямо интересно, как ты это сделаешь!"

- Э... мне лень,- пожала плечами Тодт и обернулась в ту сторону, куда ушел Саблезуб,- Виктор, если хочешь перекусить, я достала лимонный пирог...- голос ее начал становиться тише и задумчевее,- ...и я чай заварила... на улице-то холодно...- она перешла почти на шепот,- ...черт, почему я чувствую себя замужней?..

Встряхнув головой, отгоняя подобные ассоциации, она побрела в сторону ванной. Да просто она ни о ком ранее не заботилась, вот и всё. Теперь появилось это чертово "мы" к которому она хотела (правда - хотела) привыкнуть, но пока что не получалось.

- Так. Всё, с чувством выполненного долга, я удаляюсь в душ,- выдохнула она,- Я скоро,- она уж было хотела закрыть за собою дверь, как выглянула и громким шепотом добавила,- "Я скоро" в переводе с женского диалекта означает "снимай ботинки, включай телевизор..."- перечисляющий тон говорил о том, что последует продолжение, но его не было. Девушка вошла в ванну, негромко закрыв за собою дверь, наконец-то имея возможность избавиться от остатков воды и пыли, и дрожи из-за переохлаждения, в мышцах.

- Hold me now / I'm six feet from the edge and I'm thinking - замурлыкал Крид, подцепляя когтем Диккенса.

В этой квартире абсолютно все было английским: внешний вид дома, интерьер, даже книги на полке были исключительно английской классикой. Так и хотелось сделать что-то нелепое, что не вписывалось бы в эту непроглядную Англию вокруг.

- That maybe six feet / ain't so far down* - Виктор уселся на кровать, по прежнему продолжая мурлыкать себе под нос, и открыл найденную книгу.

- Виктор, если хочешь перекусить, я достала лимонный пирог... - Услышал он голос Амины - ...и я чай заварила... на улице-то холодно...

Крид уже погрелся в душе и ему давно уже было не холодно. Но отказываться от чая он все-равно не собирался. Он отложил книгу, открытую на повести "Колокола" и направился на кухню.

Вернулся обратно Виктор уже с чашкой ароматного чая в одной лапе и куском лимонного пирога на тарелке - в другой. Как любителю сладкого, ему было по душе это традиционное английской лакомство. СТОП! Английское? Амина тоже с Ними за одно. Нет, Виктор, конечно, по-своему люблю Англию и понимал, что приехал именно в нее, но это же не значит, что теперь вообще все должно быть английским! Крид так скоро избавится от своего акцента! Или сойдет с ума...

Полакомившись пирогом, Саблезубый почитывал книжку, потягивал заваренный Тодт чай и ждал, когда же девушка уже вылезет из ванной.

- Ну, сколько можно? - Думал Крид, периодически поглядывая на дверь. - Сколько можно сидеть в ванне? Подушечки пальцев сморщатся...

Благо, Виктор был достаточно терпелив, что бы все-таки дождаться Амину, к тому же, в конечном итоге он увлекся тем, что читал, хоть и подумывал, что надо было брать Конан-Дойля. Но теперь ему было уже лень вставать.

Амина не смотрела на часы. Быть может, зря. Ей показалось, что она и так слишком много времени провела в душе, а выходить чертовски не хотелось. Интересно, Виктор там не уснул? В буквальном смысле этого слова. Конечно, ему была предоставлена доза кофеина в виде Earl Grey, и три часа сна по время поездки, но всё же, ИФ никто не отменял, да и часто во время дождя многих клонит в сон. Девушка вздохнула, выключила воду, и не торопясь выбралась из душа, вытирая волосы одним из найденных тут же полотенец. Сперва волосы она зачесала назад, как ранее, но, взглянув в зеркало, она поняла, что такой видок ей категорически не нравится, так что, замотав головой, вновь раскидала волнистые локоны в творческий беспорядок.

Что могла бы женщина таскать с собой в сумке? Нет, та, которая не красится. Да, вот теперь верно - одежду на сменку. В конце концов, ей проще взять с собою кое-что, нежели потом "покупать" что-то. Учитывая еще ее фигуру и рост... вышедшая из ванной Тодт выглядела полностью по-домашнему. Взлохмаченная, с влажными волосами, большая на нее мужская рубашка застегнута на три пуговицы на груди. Закатывая немного манжеты, она осмотрелась. Кот дрыхнет на кухонном стуле, Виктор читает, остатки пищи на столе. Довольная, согревшаяся, Амине для полного счастья лишь чашки чая не хватало. Чем она и занялась, сделала пару глотков, налив себе немного крепкого чая. И вновь обернулась к читающему Криду.

- Не сочти за грубость,- начала она, опираясь о дверной косяк спальни. Девушка смотрела на него с легкой усмешкой, чуть склонив голову на бок, да с таким умиленным видом, словно наблюдала за парой резвящихся котят,- Но я никогда не думала, что увижу тебя читающим.

Сделав пару шагов внутрь, она чуть наклонилась, чтобы разглядеть, что же читает Крид. Зловещая картина, на фоне черного неба, это читающее чудовище, человеко-тигр, да еще и с таким заинтересованным видом. Оказалось, Диккенс. Очень мило и достаточно интересно. Продолжая с интересом глядеть на эту картину,- Виктор Крид с книгой в руках,- она подошла поближе, остановившись у кровати, хмыкнула, словно сдерживая смех. Недолго помедлив, она уселась на кровать, а вернее даже, забравшись на нее, умостилась внизу живота Виктора, упираясь коленями в простынь у его боков. Чуть склонившись к нему, упираясь теплыми ладонями мужчине в грудь, она промурлыкала, заговорщески улыбаясь:

- Можно тебя отвлечь?

На самом деле, что бы сейчас не подумал Виктор (а вариантов мало), на самом деле, для Амины это было подобием игры. Просто способ ощутить близость и выразить доверие. Впрочем, чем такая игра могла быть чревата, она отлично понимала. Но не начинается ли всё всегда именно с игры?

- Не сочти за грубость, - Амина стояла в дверном проеме, облокотившись на косяк и смотрела на Крида так, словно он был белым пушистым пуделем с бантиком на тупой башке и косточкой в зубах. Виктор таковым не был, но умиленный взгляд оказался ему приятен.

Мужчина оторвал взгляд от черных строчек на белой бумаге и посмотрел на Тодт, удивленно изогнув бровь, мол, продолжай.

- Но я никогда не думала, что увижу тебя читающим. - закончила она, и Крид не счел это за грубость. По сути, в этом не было ничего грубого. Ее слова напоминали скорее кокетливый флирт, что очень сочеталось с ее внешним видом.

- А я по прежнему не отчаиваюсь увидеть тебя голой! - Парировал Крид и очаровательно улыбнулся во все двадцать восемь зубов и четыре клыка.

Его взгляд способен был охватить Амину всю, одетую в черные трусики и такую же черную рубашку, то ли мужскую, то ли просто большую ей на несколько размеров. Рубашка была застегнута всего на три пуговицы на груди и смотрелась как-то нелепо, но в то де время мило. Виктор старательно сохранял умное выражение лица.

Как же Амина была хороша! Ее тело смотрелось великолепно в любой одежде, будь то коротенькая юбочка или латексные брюки. Но без одежды оно смотрелось еще лучше. Поэтому Саблезубый активно раздевал Амину глазами, терпеливо поджидая тот самый момент, когда она подойдет поближе, и он сможет раздеть ее по-настоящему.

Амина подошла совсем близко, забралась на кровать и уселась на живот Виктора. Амина и вправду оказалась тяжелее, чем могло показаться на первый взгляд.

Она уперлась руками ему в грудь и сказала:
- Можно тебя отвлечь?

Она еще спрашивает! Крид захлопнул книжку и демонстративно выкинул ее в сторону. Стукнувшись обо что-то она падает на пол и замолкает.

- Пожалста! - Ухмыльнулся Крид, на сей раз не показывая зубов.

Он приподнялся, принимая полусидячее положение. Одна его рука легла на плечо и шею Тодт и слегка потянула девушку вниз, к Виктору. Он поцеловал ее так нежно, как только умел и сказал:
- А мне больше нравилось, когда на тебе был только белый халат.

Как же эффектно после ее слов, сопровождаемая грохотом, сверкнула в окна молния! Она осветила на пару секунд комнату ярким, голубоватым светом. Посмотрев на Виктора пару секунд, она вновь припала к его губам, сперва, как минуту назад, нежно, но со всё более и более нарастающей агрессией. Нет, Крид явно не был тем, с кем в данном вопросе нельзя было проявлять настойчивость. А Амина же с каждой секунда начинала понимать, насколько ей мало этой пародии на близость. Руки ее опустились на плечи Виктора, она провела кончиками пальцев вниз по его торсу и наверняка оставляла бы глубокие царапины, если бы впивалась в кожу ногтями.

Ее руки остановились на животе Виктора, девушка медленно выпрямилась. Подумав, что света солнца,- даже сквозь тучи,- и постоянных молний хватит вполне, девушка заставила лампы выключиться. Медленно, так что пару секунд свет мигал, прежде чем полностью исчезнуть, в то время, как, ухватившись руками за края рубашки, она не торопясь стягивала ее через голову, по-кошачьему выгибая спину. Вновь где-то сверкнула молния. Амина внезапно подумала, что у ночных животных при таком освещении глаза отливают зеленовато-серебристым, а у людей - кроваво-красным. Как же жутко должна она была сейчас выглядеть, с расширенными алыми зрачками, бледной и с настолько хищным взглядом?

Отбросив рубашку куда-то в сторону, на край кровати (кажется, она даже соскользнула на пол), она обхватила Виктора вокруг шеи одной рукой, вторую оставляя на его животе, и сперва легонько коснулась его губ. Но тут же опустилась чуть ниже, ощутимо ухватила зубами кожу на шее, но тут же отпустила, и провела языком по месту укуса. В голове пока вертелся один вопрос: какого черта она вытворяет?

А, нет, не спит. Амина укусила его за шею, - больно, надо сказать укусила!, - и он это почувствовал, как почувствовал и ее теплый язычок, коснувшийся места укуса на его шее и кончики ее влажных прохладных волос, щекотавшие его.

- Ну надо же! - подумал Крид, и, судя по всему это была последняя здравая мысль на ближайшее время. Амина так долго отказывала Виктору. О, под какими только предлогами она ему ни отказывала: обижала, возилась с взорвавшейся пробиркой, засыпала, наконец! Не удивительно, что мужчина был удивлен, - какая гениальная тавтология! - ее неожиданному порыву.

У Крида даже появилось мимолетное желание обломать Тодт, как она обламывала до сего момента его. Но желание "продолжение банкета" оказалось сильнее любых других.

Странная мешковатая рубашка на Амине уже отсутствовала. Она покоилась то ли в дальнем углу кровати, то ли даже на полу - какая к черту разница? Главное, что на Тодт это дряни больше не было!

Руки Виктора легли на бедра Тодт. Он поймал своими губами ее и наконец-то понял, что они все-таки делают кое-что нелепое, нарушающее эту непроглядную Англию вокруг! Их французский поцелуй был куда более глубоким действом, нежели могло показаться, он был почти революционным действом! Виктор был очень доволен.

Он старался не коснуться когтями кожи Тодт и не поцарапать ее, пока его руки скользили по ее спине. Мужчина больше ни на что не опирался и, утянув за собой Амину, лежал, совершенно расслабившись.

Его руки в последний раз скользнули по спине Тодт, а потом плавно переместились ей на грудь. Левая удобно помещалась в его правую руку, а правая - в левую. А мягкая-то какая - прелесть просто! Виктор поймал себя на том, что расплылся в глупой улыбке.

Крид перехватил Амину под мышки и не сильно подтолкнул в сторону, дабы поменяться с ней местами. Оказавшись сверху он не просто ощутил себя комфортнее но и получил значительно больше доступа к груди Тодт. Теперь он мог не только касаться ее руками, но и губами тоже. Но не сразу. Цепочка поцелуев, сопровождавшаяся тихим почти кошачьим мурчанием началась с шеи.

Виктор чуть задержался на правой ключице Амины уделив ей больше внимания. Уж очень ему нравилось, как выпирает эта косточка, образуя очень чувственный рельеф. И ямочка между ключицами - пожалуй, самое очаровательное место на теле женщины. Но Виктор спускался ниже, и вот он уже обхватил губами сосок девушки, целуя его и лаская кончиком языка.

Она смотрела ему на грудь, словно боясь поднять глаза, будто ощущение тепла, разливавшегося по телу не только из-за возбуждения, но и от нашедших выход нежных чувств, ее смущало и пугало. Она провела кончиками пальцев по его плечу, ключице, шее. Наконец, не выдержала, любопытство взяло своё, и подняла взгляд. Было темно, и глаза Виктора слегка светились, отбивая желтовато-оранжевым тусклый свет, льющийся из-за туч и соседнего помещения. Этот взгляд всегда поражал ее, можно сказать, даже гипнотизировал - Амина уже говорила, что ей безумно нравятся глаза Виктора в ночи, когда зрачки расширены, а сияющая радужка - точно диск солнца при затмении. Наверное, у Тодт был глупый вид. Глаза, расширенные от удивления и полуоткрытый рот.

Подавшись вперед, Виктор снова поцеловал ее, да еще как! Девушку обдало испепеляющим жаром, она на какой-то миг замерла, будто не ожидая такого поворота событий, но лишь на какой-то миг. Она отвечала ему на поцелуй со всей той страстью, желанием и нежностью, которые накопились за всё то время, что она была одна, и не было этого "мы". Касаясь его языка, покусывая губы, она зарылась ладонями в светлые волосы на висках, прижалась к его животу. Он водил руками по спине, как-то немного неуклюже, всё еще стараясь не сделать больно. Это ощущение того, что она ему не безразлична, разливалось в голове фонтаном ярчайших цветов. Тодт немного отодвинулась, когда он коснулся ладонями ее груди, просто от того, что так было бы удобнее. Лишь опрокинув ее на спину, он почувствовал себя свободнее.

Амина гладила его по спине, чувствуя, как в ответ на ее движения напрягаются мышцы, плечи широкие, теплые, глядя на почти белую ладошку, остановившуюся на плече Виктора, несомненно, ощущался их контраст, ее рука по сравнению с его была вовсе крохотной. Она вновь обхватила его вокруг шеи, когда он коснулся ее. Куда-то делись стыд, мораль, страх. Она прикрыла глаза, выгибаясь навстречу, и едва слышно застонала, когда он притронулся к ключице, но тут же подавила стон. Забавно, насколько неожиданно приятным было это касание. Она запоздало заметила, что едва не впивается в спину Крида ногтями, и поспешила расслабить ладони, вновь опуская их на его плечи.

Тот опустился к ее груди, и вдруг, как назло, мозг, до этого отключенный начал свою работу. На ум приходили странные вещи о том, как они сейчас выглядят, и насколько оба невыспавшиеся, насколько она, Амина, его меньше, и даже о том, что в соседней комнате с открыто дверью, может, спит, а может, нет, бело-рыжий кот. Она внезапно открыла глаза, не сразу сумев сфокусировать взгляд, чуть сильнее сжала плечи Виктора и тихо позвала его по имени.

Так удивительно, кожа Тодт такая светлая, что порой казалось - она создана из снега и льда. Цвет ее волос - тоже холодный. Но не смотря на это, находясь так близко к ней, Виктор чувствовал жар. В области солнечного сплетения скапливалось что-то похожее на восторг, находящее свой выход в поцелуях, которыми Крид буквально осыпал тело Амины.

Он спускался ниже, ведя языком по неглубокой впадинке посередине груди, под которой ребра соединяются друг с другом грудиной. Виктор чувствовал, как Амина вдруг расслабила ладони. Зря, Крид мог бы, казалось, бесконечно наслаждаться ощущением, появлявшимся, когда ноготки девушки едва не впивались ему в кожу. Мужчине понравилось бы даже если бы впивались. Назвать ощущение чьих-то когтей (если, конечно, когти эти не такие, как у самого Виктора) назвать болью язык не поворачивается. Зато сколько пикантности оно придает! Жаль, что после сегодняшнего вечера Крид не сможет с гордостью рассматривать в зеркале засосы и следы от ногтей Амины на своем теле. Исцеляющий фактор, что б его!

- Сказать ей, что ли, что можно?

Амина вдруг позвала Виктора по имени. Тихо так позвала, чуть сильнее сжав плечи мужчины, но все-равно отвлекла. Тот негромко зарычал, скорее капризно, нежели агрессивно.

- Аррр, чего? - Не поднимая головы пробурчал Крид и очертил кончиком языка диаметр пупка Тодт. Одна рука его легла на бедро девушки и заскользила по нему вниз к последнему предмету одежды, который еще оставался на ней, а другая снова потянулась к груди. Новый комок восторга образовался в солнечном сплетении, когда рука нащупала заветную и горячо любимую Виктором часть тела Тодт.

Немного запоздало поняв, что Виктор отозвался, она приподнялась на локте, коснулась его волос ладонью, провела ладонью по голове, щеке, шее, остановив ладошку где-то на его ключице и начала легонько его от себя отталкивать. Немного кружилась голова, потому ее движения были медленными, но от того не менее настойчивыми. Поднимаясь, она заставляла Виктора сесть на кровати.

А когда ей это удалось, и, сидя напротив него, она подняла глаза, среди всех прочих эмоций, переживаемых сейчас, ее охватил еще и чуть ли не перебивающий их страх. Ироническое выражение "дышать кому-либо в грудь" сейчас приобрело буквальное значение - Амина была не на один порядок меньше его, Виктор был раза в три ее шире, высокий, широкоплечий, сильный, что не могло не напугать. Его кожа темнее ее, можно сказать, в соотношении выглядит даже смугловатой, что отчего-то усиливало создаваемое ощущение его грубости или агрессии. И Тодт, по сравнению с ним вовсе крохотную, это не могло не пугать. Теперь-то и всплыли все ее ранние мотивации - почему она его боится. Только лишь разница габаритов пугала до дрожи, всего лишь находиться рядом, а что говорить о физической близости? Она смотрела на Виктора с нескрываемым страхом, ей даже на пару секунд показалось, что перебороть себя она не сможет. Но, в конце концов, она, можно сказать, пообещала. К тому же, к Виктору она чувствовала нечто поистине невообразимое, теплое, нежное, но не могла этого выговорить - у нее просто напросто не хватило бы на это мужества (даже на фразу "ты занимаешь такое важное место в моей жизни", сказанную еще в Париже, ей пришлось не на шутку себя накрутить), так что другого способа выразить это она пока что просто не видела. Да и, в общем-то, отчего-то было немного совестно за, как минимум, два отказа (хотя, вообще-то, у нее на то были причины).

Прерывисто вздохнув, она встала на колени, обхватив левой рукой Виктора вокруг шеи, легонько поцеловала его в уголок рта, опустилась к шее, провела языком вниз по пульсирующей на порядок быстрее артерии, прижимаясь к нему всем телом. В это время правая рука медленно скользила по торсу, словно изучая рельеф. Расстегнув пуговицу на джинсах (удивительно, что, несмотря на легкую дрожь, получилось даже с первого раза), она вновь подтянулась, упираясь в плечи Виктору, и вновь поцеловала его, глубоко и медленно, словно стараясь перебить этой лаской возникший минуту назад страх. Почти получилось. Ее рука вновь опустилась на живот Виктора, опускаясь вниз по прессу, ниже пупа он был покрыт жестковатым коротким волосом, что, учитывая общую мохнатость Виктора, и не удивительно, но, представляя со стороны, ей внезапно это показалось очень красивым. С тихим шорохом разошлась молния на джинсах, когда Тодт обнаружила, что на Викторе вовсе нет белья. Ее это, впрочем, удивило мало, но не помешало послать в его сторону вопросительный взгляд.

- Нет, нет-нет-нет-нет! - мужчина пробовал сопротивляться. Больше всего на свете ему не хотелось прерывать эту ласку. Нежная кожа на животе Тодт, ощущение ее ноготков на коже, запах молока так близко - Виктор не мог позволить себе потерять это ощущение.

- Еще чуть-чуть, еще немного... Черт! - Мысленно умолял Крид. Но мольбы его не были услышаны, и ему пришлось сдаться.

В голову Виктора закралась смутное подозрение, что Амина снова решила все обломать, сбежать, как она это уже делала. Черт подери, сейчас это было бы совсем не прилично и даже более подло чем раньше! Ведь сейчас Крид был в полной боевой готовности.

Мужчина даже почти начал злиться, но его минутное опасение, к счастью, не оправдалось. И как вообще ему в голову могла прийти мысль, что Амина решит повернуть назад. Из них двоих хоть у кого-то должна же была быть совесть!

Тодт буквально усадила Виктора на кровать, она целовала его так нежно и чувственно, что у мужчины даже не появилось желания подстебнуть ее за испуганный вид. У девушки был такой взгляд, будто Крид с бензопилой над ней стоял - так мило!

Виктор чувствовал, как руки Амины скользнули по его торсу, как ее тонкие пальчики добрались до пуговицы на его джинсах, а потом и до молнии. Мутант заговорщически улыбнулся в ответ на вопросительный взгляд Тодт. Да, да, он - без белья. И что, он у себя дома! К тому же, так даже удобнее.

- Продолжай... - Промурлыкал Крид и помог Амине освободить его от ненужной одежды. Его джинсы присоединились на полу под кроватью к уродливой черной рубашке Тодт. Теперь была очередь Крида помогать Тодт.

Он прильнул губами к шее девушки, целуя ее, слегка прикусывая, но соблюдая должную осторожность. Все же, для него не было секретом, что он обладает хоть и только одним рядом, но чрезвычайно острых зубов. А мужчина не хотел, чтобы на шее Тодт остались следы от "укусов вампира" или того хуже - всех его зубов. К тому же, Виктор все-таки не хотел делать ей больно, по крайней мере, сейчас ему казалось именно так.

Но ведь все не всегда получается так, как хотелось бы. Крид стремительно терял над собой контроль. Нет, он отбрасывал его в строну, отпихивал, словно надоедливого щенка. Укусы Крида, в шею, в плечо Амины, становились все более агрессивными. Виктор-человек покорно уступал место Виктору-зверю. И зверь этот хотел Тодт, как никогда раньше. Хотел ее прямо сейчас, прямо здесь, и к черту прелюдии.

Крид снова опрокинул девушку на спину. Так ему было легче избавиться от последнего, препятствия, разделявшего их. Да здравствует абсолютная свобода! Где-то под кроватью, может быть, даже рядом с джинсами Виктора и рубашкой Тодт покоились теперь и трусики девушки.

Виктор громко замурчал. Его мурчание переросло в нечто, подобное рыку. Мужчина провел руками по бедрам Тодт и раздвинул ее согнутые колени. Возможно слишком грубо, быть может, он даже поцарапал Тодт, но стоит ли винить его за это. Это не Виктор, это Амина виновата, что настолько великолепна!

А тем временем действия Виктора наполнялись настойчивостью, и если бы только нею - настойчивой агрессией, и грубостью. В каждом движении и прикосновении читалась какая-то ярость, или даже ревность. Амина даже сперва не поняла, в чем дело, напряглась, сжала его плечи, царапая их после очередного вполне ощутимого укуса, когда ее вновь отбросили на кровать. Куда более грубо, ей даже показалось, что она обиделась.

- В-Виктор...- она хотела как-то лаконично сформулировать, что насиловать ее не обязательно. Но только она так и не закончила эту лаконичную формулировку, когда в ответ на его агрессию начала проявляться и ее. Вот, теперь-то всё так. Что же было не так? Скажем, ее быстро утомляли однообразные нежности. Переход Крида был слишком резким, и не мог не вызывать недоумения, но всё же, теперь всё было типично, теперь всё было правильно.

В действиях Виктора не осталось ни намека на ласку. Его касания, поцелуи и укусы - всё было агрессивно, жадно и даже больно. И Амине... даже нравилось. Нет, Тодт не была мазохистской, и уж тем более зоофилкой. Фактически, выбирая из двух, она, скорее, больше к первому склонялась. Но она ожидала от Виктора нечто подобное, с самого начала, и не могла понять, отчего он был таким нежным. Не понимала, но сама старалась соответствовать ему, быть настолько же аккуратной и осторожной, и думать о том, что она может причинить ему боль (ага, с кем это?). А теперь же всё казалось куда более естественно. Виктор схватил ее бедра, впился когтями в кожу, на левом он, кажется, даже оставил пару глубоких царапин, что отчего-то вызвало какое-то ощущение сродни азарту. Безусловно, больно, но в то же время, что-то в этом было.

Немного приподнявшись, и глядя на Крида со смесью нетерпения и агрессии, она ухватила его за плечи, на этот раз не заботясь о том, что ногтями впилась в кожу, и потяну к себе.

- ...иди сюда,- закончила Амина начатую совершенно другим тоном фразу. Она почти с ожесточением впилась в его шею, кусала плечи, правой рукой впившись ему где-то в область лопаток, а левую опустив на поясницу, чтобы притянуть его к себе ближе.

Его прикосновения были грубыми, можно сказать, что где-то даже вызывали отвращение; а ее, скорее - нетерпеливыми. Амина кусала его грудь, ключицу, шею, царапала спину со своеобразной агрессией, но у обоих она была слишком разной. Тодт вновь подтянулась к нему, зарываясь ладонью ему в волосы на затылке и комкая их в кулаке, впилась в его губы поцелуем, на этот раз, жестоким, даже больным - как для нее, так, видимо, и для него. Девушка притягивала его к себе, водя пальцами по спине и по боку, прижималась грудью к нему, тяжело дыша и глядя на Виктора с каким-то вызовом. И в то же время, колени ее сжимали его бедра, мешая оказаться слишком близко - Тодт хотела его, но, всё же, всё еще побаивалась. Наверное, это из нее никуда не денется. Она подумала о том, что надо бы перебороть это своеобразное выражение страха, но пришла к выводу, что к черту. Эту проблему (если проблемой таковое можно назвать), она смело взваливает на плечи Крида.

- В-Виктор...

Едва ли Крид мог отозваться на очередной оклик со стороны Тодт. Он слышал его, честно слышал, но оклик был слишком далеко, чтобы заслужить должное внимание.

Это ли заставило Амину, немного приподнявшись, посмотреть на Виктора так, словно она здесь была голодным хищником. Куда делся страх? Куда исчез ее очаровательный трепет? Тодт притянула Виктора к себе и буквально впилась своими губами в его.

Мужчина ответил ей тем же. Тогда, когда он только начинал терять над собой контроль, он еще старался быть осторожным. Страх девушки хоть и подначивал, но умилял и словно сдерживал Крида. Теперь Тодт больше не была хрупкой, она больше не была маленькой и нежной. Чем агрессивнее она реагировала на Виктора, тем больше ему хотелось сделать ей больно.

Амина говорила "да" тем, что притягивала Виктора к себе, водила пальцами по его спине, прижималась к нему, целовала, кусалась, в конце концов. Но в то же время Тодт и отталкивала. Ее тело отказывалось впускать Виктора, словно где-то внутри девушки еще сохранился тот страх и трепет, от которого внешне не осталось и следа. Это было даже весело, но не долго.

Амина оставила решение "этой проблемы" Криду, а он знал его только одно. Виктор был больше и сильнее Тодт - это факт, и его решением было только применение этой самой силы. Ведь все знают, что делает Магомет, если гора не идет к нему. Да-да, он все-равно добивается того, чтего хочет. А Саблезубый сейчас хотел Тодт.

Их с Тодт основное различие было в том, что она продолжала так или иначе побаиваться Крида, а вот он ее ни сколько не боялся. Он даже не вспомнил о том, что в теле Амины живет паразит, который некогда стер с лица земли немалую часть города, и который до ужаса ненавидит Виктора даже когда тот просто говорит с Тодт.

И Виктор сделал Тодт больно. Он почувствовал это.

Еще бы, не почувствовать. Все тело девушки сжалось, отчаянно отказываясь впускать в себя Виктора, но его, как и саму Тодт никто не слушал. Боль и наслаждение - очаровательное сочетание. Крид тоже это ощущал. с другой стороны, ему-то не в первой, в конце концов, он - насильник со стажем! И он никогда не обращал внимания на такие мелочи.

Виктор двигался в Тодт, сначала медленно, но постепенно ускорял темп. Приходилось ловить себя и замедляться, когда Крид чувствовал, что перегибает палку.

А ведь, возможно, он начал перегибать ее, когда только начал больно кусаться, когда позволил себе быт таким какой он есть: грубым, несносным, злым. Кто знает? Может еще тогда, когда он сказал Амине "Зови меня Виктор" он уже перегнул палку, да настолько, что назад дороги уже никогда не будет.

Крид вслушивался в звуки, которые задавала Тодт, прислушивался к ее дыханию, к биению ее сердца. Он навалился на нее, обнял, уткнулся носом в ее плечо, словно был виноват, хоть таковым себя и не ощущал. Нет, это не отменяло агрессии и грубости, которыми так или иначе сопровождалось каждое его движение, просто он вновь перестал желать Тодт боли, которую ей причинял.

Да, это всего лишь желание,- так она уверяла себя. Что после этого,- как бы пошло не звучало- совокупления всё пройдет, всё вернется на круги своя. Вообще, самоубеждение - серьезная и страшная штука. Может, из-за этого самоубеждения, из-за этих мысленных слов, из-за этой уверенности, она и решила отдаваться Криду со всей той страстью, на которую она способна. Она сделала такой вывод, приняла это решение, но не переставала бояться продолжения, к слову, неминуемого продолжения. Бояться, но хотеть.

Она всё равно на уровне рефлексов или подсознания сдерживала Виктора. Ее колени упирались в него, сдавливая бока и не позволяя приблизиться, ведь, в конце концов, как бы она его не хотела, Тодт всё еще боялась его. Боялась из-за того, что он был намного больше, боялась, так как успела уже отметить, что он "тот еще самец*", боялась из-за относительно (очень относительно) старых воспоминаний о неприятном инциденте в Шотландии, из-за того, что у самок любого биологического вида на Земле, видимо, всегда будет подсознательная и не очень неохота к спариванию. Правда, и это препятствие Виктор преодолел, с каким-то негодованием, правда; резко дернув бедром, чтобы колено Тодт соскользнуло с него, принуждая ее развести бедра в стороны. Вообще-то, казалось, он сейчас преодолеет в принципе любое препятствие на своем пути, и вытерпит, даже если Амина внезапно передумает и начнет на пару со своей Силой его калечить. Благо, в подобные моменты, когда эмоции захлестывают с головой, о способностях девушка забывала, как, впрочем, и в любое другое время (уж слишком недолгий срок она знала о них, и не могла привыкнуть к их наличию).

Теперь Амина, фактически, была полностью беспомощна. Виктор практически лег ей на живот, упираясь локтями в кровать, а она обхватила его под руки, остановив ладони на лопатках, провела ногой по его, забросив ему на бедро. Сердце колотилось так быстро, что, казалось, организм сейчас не выдержит, отбивая бешеный ритм от нетерпения и страха. Виктор прижался к ней вплотную, начал входить в нее; размеры его были внушительными, причиняя острую боль девушке. Если бы она в своё время не зареклась не кричать, то сейчас наверняка бы вскрикнула, но сейчас лишь резко выдохнула с каким-то всхлипом, впилась в спину Крида ногтями в попытке сжать кулаки, и уперлась ему в плечо лбом. Рефлекторно мышцы сжались в попытке его остановить, причиняя тем самым еще больше боли обоим. Она чувствовала, как выгибается ее спина и меркнет сознание, сжимала внутри себя этого мужчину, судорожно хватала его, у Тодт дрожали плечи; если бы Виктор остановился, если бы он замер, хотя бы на пару секунд, она бы переборола все эти рефлексы и сумела бы расслабиться. Но он не останавливался, и, кажется, даже получал удовольствие от того, что приносит ей столько боли. Девушка дрожала, прерывисто дыша, на глаза даже навернулись слезы, она пыталась отодвинуться, но едва ли у нее бы получилось.

Но вскоре боль начала отступать. Сперва, в комбинации с наслаждением, она пересиливала, являя собою основу ощущений. Но спустя всего секунд пять, начала утихать, и организм начал реагировать на движения внутри. Самым великолепным, наверное, было, когда, только расслабившись, эти ощущения поравнялись, когда удовольствия с болью словно стало поровну. Именно в этот момент девушка чуть ослабила хватку, буквально вытянув ногти из спины Виктора, и даже сумела почувствовать, как под подушечками пальцев быстро и щекотно для нее затягиваются неглубокие царапины (всё-таки, ногти у нее не были длинными). Она сумела расслабиться, медленно откинулась назад, открыла глаза, но рассмотреть что-либо ей не удалось из-за пелены слез от боли, а теперь еще и жара на веках.

Начинал Виктор двигаться медленно, входя не полностью, так что Амина довольно быстро ко всему привыкла, а со временем поняла, что даже движется ему навстречу. Ее руки скользили по спине Крида, поцарапывая кожу, из-за чего на ней оставались белые отметки. В принципе, Амина была в постели тихой (так что не судьба ей сниматься в порно-роликах), но по ее участившемуся дыханию и движениям тела было не трудно понять, что все это ей очень приятно. Амина никак не могла приспособиться к темпу Виктора. Как только он начинал ускоряться, то тут же словно подавлял себя, вновь возвращаясь к медленным, хоть и грубым, движениям. И всё же, несмотря на своеобразную неопределенность, она тонула в водовороте чувств, стремительно достигая желанного пика наслаждения, сильнее впиваясь ногтями в спину Виктора.

Внезапно девушка вздрогнула, резко вдохнув, ощущая, как внутри разливается тепло, распространяясь по всему телу. Несколько секунд, может пять, может, десять, по ее телу прокатывались судороги, мышцы напряглись, волнами сжимая его внутри себя, сопровождаемые чувствами необычайного удовольствия. Она крепко обняла Виктора, сомкнув у него на спине руки, словно не желая отпускать. Она пыталась восстановить дыхание, девушке правда не помешала бы кратковременная передышка, но Виктор не останавливался, и к этому ей тоже пришлось привыкать. Сперва, продолжение таких же резких, грубых движений причиняли массу дискомфорта. Ощущения такие же, словно внутри кто-то тебя царапает. Но снова же, вскоре, ей удалось привыкнуть, и даже вновь получать удовольствие от происходящего. Но на этот раз она на всё реагировала куда спокойнее, чувства, ощущения и эмоции теперь были совершенно другими. Уже было совершенно не больно. Она резко вдыхала при каждом движении Виктора, переместила руку со спины ему на шею, почувствовала его пульс под ладошкой, учащенное сердцебиение, и это словно подтолкнуло ее прислушаться к окружающим звукам. К шороху покрывала и простыней, к прерываемому раскатами грома звуку дождя снаружи, и к тяжелому, с прирыкиванием, дыханию Крида.

Лишь она успела вновь притронуться к его волосам, как Виктор завалился на нее, прижав к себе, уткнувшись носом ей в плечо, чем отчего-то ее очень удивил. Его длинные, влажные волосы рассыпались по ее груди и шее, оказались холодными из-за влаги, даруя внезапную и крайне приятную ласку. Амина провела рукой по его волосам, остановив ладонь на его затылке и переминая еще не высохшие локоны. Движения Виктора стали немного более аккуратными, но только немного. Амина закинула ноги ему на бедра, сжимая бока и помогая двигаться в выбранном им темпе. Она практически полностью расслабилась, закрыла глаза, отдаваясь ощущениям, даже не заметив, когда начала еле слышно шептать его имя и тихо постанывать каждый раз, когда Виктор задерживался в ней. Так тихо, что, кажется, если бы не животный слух Виктора, он бы этого и не заметил. Кажется, ее начинала захлестывать вторая волна наслаждения, но на этот раз Тодт сдерживала себя, желая дождаться Виктора.

Однако Тодт его все-таки обогнала. Она не просто пришла к финишу первой, он еще и не один раз пришла к финишу! Это было для Виктора даже большим комплиментом, чем то, что Амина шептала его имя, пусть и еле слышно.

Крид понял, что девушка была готова, когда ее ноготки скользнули по его спине, оставляя за собой тонкие обжигающие полоски. Она дрожала, ее тело больше не отказывалось впускать Виктора, напротив, оно словно стремилось поглотить его.

Виктор сильнее уткнулся носом в плечо Тодт. Его мурчание окончательно переросло в рык. Он тоже был почти готов. Развязка надвигалась, поднимаясь во нем, словно цунами. Но Виктору хотелось еще хотя бы немного оттянуть этот момент. Как в боли, самое страшное - это ожидание боли, так и в удовольствии, ожидание - самое острое и пронзительное чувство, но обещающее после себя столь же впечатляющий финал.

А все-таки, как хорошо, что в отличие о Крида, Тодт в постели была тихой. Все-таки ухо мужчины сейчас находилось в опасной близости от ее губ. Он прекрасно слышал все, что ему положено было слышать и не рисковал при этом оглохнуть на одно ухо на ближайшие пару часов. Это не совсем правда, не на пару часов, конечно, но все-равно приятного мало.

Как же в этот момент Виктор любил Тодт!

Она выгибала спину, прогибаясь навстречу Криду, прижималась ко нему грудью - она была всецело его. Крид знал, что сейчас для Амины существовал только он, как только она существует сейчас для него.

Когда кульминация закончилась, Виктор еще немного задержался, не спеша сразу скатываться на кровать. Амина достаточно натерпелось, хватит с нее грубости и жестокости. Крид чувствовал спокойствие и умиротворение и, дабы продолжать их чувствовать должен был дарить Тодт то же самое. Некоторое время он продолжал двигаться в ней, намного медленнее и спокойнее, чем раньше. Он ласково ставил точку, своеобразно благодаря девушку за то, что между ними только что произошло.

Если подумать, секс не только высшая форма обладания, - после убийства, конечно, - но и великая форма единения. Никогда, ни в какой другой ситуации два человеческих, или не очень, существа не способны оказаться так близко друг другу, быть друг для друга такими сильными и такими уязвимыми. Между ними всегда будет расстояние, если только они не окажутся вдруг в одной постели.

- А я подозревал, что ты та еще бестия. - Ухмыльнулся Виктор, уже лежа на спине рядом с Аминой. Он не хотел ее обидеть, да и не должен был, просто шутил. В конце концов в сексе нет ничего страшного или запретного, о чем на каждом шагу твердят своим детям взрослые и реклама контрацептивов. Секс - это то, что доставляет удовольствие людям, значит это должно быть весело! Если где и есть место шутке, так точно в постели.

Виктор сел и спустил ноги на пол. Он почесал кончиком когтя переносицу, думая, чего же ему хотелось бы теперь. Придумав, он встал и направился на кухню, где остались купленные Аминой сигареты. Виктор не спешил одеваться, но по пути все-же заглянул в ванную, чтобы немного привести себя в порядок и повязать на поясе белое махровое полотенце.

Добыв сигарету, теперь уже Крид остановился в дверном проему спальни, облокотившись на косяк. Он неспешно закурил и посмотрел на Амину так, словно она была не девушкой, а очаровательным пушистым зверьком, вызывающим крайнее умиление. Он словно изучал ее взглядом, наблюдал, что она будет делать теперь. Ведь теперь их отношения уж точно должны были выйти на новый уровень. Интересно, на какой.

Дыхание ее было сбитым, тяжелым, как, впрочем, и у Виктора, когда тот перевалился сперва на бок рядом, а после - на спину. Тодт не без разочарования отпустила его - пусть Виктор и весил "немногим больше" большинства мужчин, ей нравилось ощущение тяжести мужского тела на ней. Нравились его крепкие объятья, практически не позволяющие дышать, и его поцелуи,- пусть даже пропитанные привкусом табачного дыма,- и нежные, и агрессивные. Ей нравилось его дыхание у себя на плече, и то, как забавно переплелись их влажные, взлохмаченные волосы,- желтоватый и синий цвет, образуя расцветку флага... кажется, Украины. Да, точно, у этой страны голубо-жёлтый флаг. Она проводила Виктора взглядом, повернув вслед нему голову, немного тоскливым. Первым желанием было придвинуться к нему, обхватить руками и прижаться, но почему-то она передумала так поступать. Она просто перекинула руку через свой живот, уперевшись ладошкой в кровать, словно намеревалась встать, хотя на самом деле, лежала расслабившись. Вместо того чтобы восстанавливать дыхание постепенно, она трижды глубоко вдохнула и выдохнула, из-за чего заболело в груди, но зато и дыхание вернулось в свой ритм, и сердцебиение почти тоже.

Виктор назвал ее бестией. Она не поняла, что он имел в виду, хотя и подозревала, что это насчет ее ответной агрессии. Девушка взглянула на свои руки. На правой, на кончиках безымянного и среднего ногтя, она обнаружила небольшие капельки крови - результат того, как она впивалась ему в спину.

- Да. Эм. Прости,- она виновато взглянула на него. Девушке сейчас очень не хватало его близости, как, скорее всего, любой девушке после секса. Хотелось обнять его, или просто коснуться. Так что провожала Амина Виктора из комнаты с еще большим негодованием.

Она не знала, куда он направляется, но подозревала, что курить. Пока что это было самым логичным. Она немного поерзала, сев на кровати и чуть поджав колени, и поняла, что ей всё еще несколько больно, впрочем, очень даже терпимо. Девушка сначала не заметила, что Виктор вернулся, и резко встала, просто потому, что продолжать сидеть на кровати не хотелось. Но поняла, что лучше б она сидела. Она всё еще не восстановила силы, а из-за резкого принятия вертикального положения кровь отлила, и девушка едва не свалилась обратно. И свалилась бы, если бы не ухватилась за изножье кровати.

- Оу,- свободной рукой она на пару секунд закрыла глаза,- Ну ничего себе...

Зачем девушка встала - она понятия не имела, но про себя подумала, что после секса неплохо и в душ сходить. И найти одежду. Последним она решила заняться сначала, когда ощутила, что на ногах стоит уже уверенно. Она открыла глаза, пытаясь привыкнуть к темноте помещения, и боковым взглядом заметила силуэт Крида в дверном проеме. Просто черная тень, и три оранжевых огонька - от тлеющей сигареты и глаз. Отчего-то, за эту слабость, а тем более за слова (которые были вполне лестными), ей стало очень стыдно. Так что она решила сделать вид, что и дальше продолжает его не замечать.

Амина осмотрела пол у кровати, привыкнув к освещению, и медленно обошла ее кругом, когда заметила валяющуюся у одной из ножек рубашку. Она присела на одно колено, чтобы поднять ее, но не удержалась, бросила быстрый взгляд на Виктора. Полотенце на бедрах, сигарета в зубах, идиотский взгляд. Она, было, вновь перевела взгляд на рубашку, ухватив ее за воротник, как внезапно до нее дошел последний факт. Этот умиленно-заинтересованный взгляд, присущий обычно маленьким девочкам, впервые наблюдающим за тем, как спит их котенок. Она резко повернула к нему голову, глядя сперва на Виктора удивленно, потом - немного испуганно, и наконец, с каким-то подозрением. Она медленно выпрямилась, комкая в руках ворот рубашки и прижимая ее к груди, и тихо протянула немного возмущенное:

- Чтоооо?

Виктор ничего не ответил на извинения Амины, лишь одарил ее вопросительным взглядом.

Он вновь с заинтересованным видом следил за движениями девушки: за тем, как она поднялась, чуть не опрокинувшись обратно на кровать, за тем. как она пошла собирать под кроватью свои вещи и за тем, как возмущенно отреагировала на мой полный любопытства взгляд.

- Чтоооо? - Тодт медленно выпрямилась, держа в руке свою уродливую черную рубашку.

Крид решил, что это он смутил ее своим пристальным взглядом. А может, она была возмущена тем, что мужчина не пообнимался с ней, лежа в постели. Ведь все женщины любят, чтобы после секса с ними обнимались. А Виктор никогда не мог понять, какой в этом толк. Объятия, особенно после такого интимного действа - это, наверное, очень приятно и мило, но в отличие от Тодт, Виктору, наоборот, хотелось побыть в стороне. Возможно, тем самым он частично восстанавливал дистанцию между нами, так внезапно и беспардонно нарушенную.

Как бы то ни было, но некоторое время Виктору совершенно не хотелось обниматься. Ему был необходим этот небольшой "перекур", во время которого он был бы лишен всякого физического контакта, даже с Аминой.

Маленький личный "перекур" Крида кончился вместе с ее вопросом "что?". Мужчина улыбнулся:
- Да ничего, - ответил он, - любуюсь, нельзя?

Виктор кинул на кровать принесенные с кухни пачку сигарет и небольшую стеклянную пепельницу и затушил в пепельнице недокуренную сигарету. Он решил, что рас не может докурить эту, то имеет полное право сразу же по возвращении в постель закурить и докурить до конца следующую. Курение после секса было для Крида таким же жизненно важным ритуалом, как свадьбы или Дни Рождения для обычных людей. Они без этого жить не могут, а Саблезубый не мог жить без сигареты после секса.

Покончив с несчастной сигаретой, - сколько табака он таким образом стал переводить за зря поле того как встретил Тодт! - Виктор подошел к девушке и ухватился за другой конец ее рубашки, намереваясь его мирно отобрать.

- Без нее тебе лучше. - Улыбнулся он, заговаривая Амине зубы. Он потянул на себя рубашку, свободной рукой обнимая девушку за талию и прижимая ее к себе. - Черт, да где ты ее вообще взяла?

Виктор абсолютно искренне не понимал, чего это Амина собралась одеваться. Он был куда более предусмотрительным. Он знал, что когда время его импровизированного перекура закончится, он захочет продолжения.

И Крид его захотел.

Он игриво, но настойчиво потянул Тодт обратно к кровати. Он чувствовал себя приятно изнеможенным, но желал дарить тепло и радость! В первую очередь себе, а потом - сразу Амине. По прошествии необходимых "минут одиночества" Виктор захотел и валяться, и обниматься, и целоваться, а потом и повторить только что пережитые прекрасные моменты.

- Чем здесь любоваться?- буркнула она,- Я выгляжу так, словно меня посадили в один мешок с кошкой и бросили в пруд.

Где-то она читала о том, что такие законы были у славянских вояк, казаков: если мужчина приводил женщину в их Сечь, их обоих сажали в мешок с кошкой и кидали в пруд. У настоящего воина всегда за спиной был кинжал, которым он разрезал мешок, чтобы спастись, но кошка успевала сделать своё дело, и долго еще на теле нарушителей порядков оставались клейма.

Она наблюдала за курящим Кридом, всё так же прижимая к груди рубашку. Могло показаться, что она прикрывается нею, хотя, чего еще Виктор не видел? Поисками одежды она хотела убить время, пока не вспомнит, что обычно делают в таких ситуациях. Правда, то, что Виктор тут же не уснул, уже было необычно. Мало того, его поведение не было обычным в последнее время, что, в общем-то, давило на ее любопытство.

- Без нее тебе лучше,- Виктор потянул за край рубашки, подойдя поближе. Приближение этого монстра сопровождалось очередным ощущением собственной ничтожности и внеочередной отметкой, какой же он здоровый (или Тодт - маленькая). Она недолго держала в руках одежду, просто проверяя, действительно ли хочет Виктор ее отобрать, или просто хочет ради "любования", чтобы она опустила руки. Видимо, первое оказалось правдой, так что она позволила ткани выскользнуть из рук.

- Я пока не придумала, что тебе соврать...- шуточная фраза была случайно (правда - случайно) сказана вполне серьезным, пусть и немного удивленным, тоном,- ...так что скажу честно: я не помню. Но я ее ношу, когда мне лень одеваться,- вместо халата, к примеру. Эй, почему бы и нет? Самое интимное рубашка прикрывала, была свободной, а это приятно.

Виктор притянул ее к себе, и Тодт не противилась. Правда, выглядела всё еще удивленной. Ее руки застыли в паре сантиметров от боков Виктора, словно она не могла решить - притронуться к нему, или нет. И смотрела ему в глаза таим взглядом, словно была не умеющим плавать щенком спаниеля, которого хозяева зачем-то посадили в лодку. Она внезапно поняла, что нужно дышать. И когда это она успела затаить дыхание, да и какого черта? Она покорно следовала за Кридом, когда тот вновь потянул ее к ближайшей горизонтальной плоскости, не проронив ни слова. А что можно было сказать сейчас? Вразумительного-то?

Сейчас Саблезубому было не до этого, но в другое время он, бывало, думал, как жаль, что Исцеляющий фактор не залечивает душевные раны. Быть может, если бы это было так, и он был бы очаровательным добрячком, приходящим знакомиться к новым соседям с большим домашним пирогом в лапах. Нет, от второй мысли становилось противно до тошноты. Но все-равно Виктор порой жалел, что регенерация распространяется только на тело и принципиально обходит стороной дух.

Может Амине и не нужно было понимать, чем любовался Виктор. Да, она выглядела помятой и уставшей, но сейчас она по прежнему была ближе к Виктору, чем когда-либо раньше. Именно этим и любовался Крид. Он любовался не просто женщиной, с которой вместе работал и которую хотел, сейчас он любовался своей женщиной. А это многое значит.

Это значит, как минимум то, что с этой женщиной Виктор захочет видеться и после того, что только что произошло. И это значит, что впервые в жизни Виктор даже не подозревчает, что будет дальше. Как теперь вести себя? Что делать: приготовить ей кофе, или вести себя как обычно? Как теперь вести себя как обычно, и сможет ли Крид теперь так себя вести?

Нет, Виктор не задавался этими вопросами, по крайней мере на прямую, но инстинктивно понимал, что стоит перед глубокой темной пропастью, и что там - одному Богу было бы известно, если бы Крид, конечно, верил в Бога. А так, кто его знает, что там в этой пропасти: заурядная семейная жизнь (детишки в саду, жена на кухне), мыльная опера с множеством скандалов, упреков и прочих сцен, романтическое кругосветное путешествие? Саблезубый не мог представить себя ни в одной из ситуаций, которые приходили ему в голову в качестве возможного развития событий.

- А может, мы закупимся пивом, чипсами и фруктами и не будем сутками вылезать из койки? Нет, это рано или поздно тоже надоест. Скорее поздно, конечно, но все равно же...

Виктор невольно вспомнил свой сон. Каким удивительно вещим он оказался. Дельфины, по Фрейду обещающие хороший секс с любимой женщиной и пропасть, морская пучина, в которой эти самые беззаботные дельфины плескались. Вот Криду и дельфины и пропасть. А дельфины ему определенно нравились больше, поэтому-то он и решил отобрать у Тодт ее черную рубашку и вернуть ее и себя в горизонтальное положение.

Тодт легко рассталась со своей рубашкой, и та полетела в другой угол комнаты. Ответ девушки на вопрос, где она взяла рубашку, Виктора полностью удовлетворил, - учитывая, что он вообще не рассчитывал на ответ, - , ибо ожидай он чего-то неприятного, он бы не спрашивал. Если Амина и забрала эту рубашку у кого-то, то это было очень давно, потому что сейчас на этом предмете одежды был только запах девушки и немного стирального порошка. К тому же, Крид был уверен, что у Амины не хватит совести (или смелости) проводить время с кем-то, кроме него, а уж тем более тащить за собой чужие мужские вещи.

Оказавшись снова в горизонтальном положении Виктор не поленился даже дотянуться до сигарет и пепельницы. Он облокотился спиной на изголовье кровати и снова закурил. В одной руке - сигарета, в другой - любимая женщина. Вот, так оно и должно быть.

Теперь, когда желание обниматься вернулось к Виктору, чувствовать рядом тепло Тодт было необычайно приятно. Она снова стала маленькой и хрупкой, словно Дюймовочка. Казалось, будто одно неосторожное движение со стороны Крида, и она сломается. все медленно возвращалось на свои места: чувства, мысли, ощущения. Но перед этим их обязательно должно было помотать из крайности в крайность, как весы.

Виктор молчал и слушал тишину, которая стала вдруг буквально осязаемой. Сигарета медленно тлела, поедаемая этой тишиной, которую нарушали только два дыхания, отдаленное громыхание за окном и шум дождя. Странно, но не смотря на все посторонние звуки, вокруг все-равно было даже слишком тихо.

***

Сигарета, как и все хорошее в жизни, стремительно заканчивалась. Виктор затушил ее в пепельнице, стоящей теперь на самом удобном в доме месте, на тумбочке возле кровати. Он перевернулся на бок, прижимаясь к Тодт.

Как-то его вдруг напрягло, что она лежит, тихая такая, спокойная. Крид понимал, что Амина терпеть не может сигаретный дым, но отсутствие разного рода веселой женской болтовни, предложений сварить кофе, или принести чай, его удивило и заставило даже напрячься. Вот, так быть точно не должно.

У любого человека в такой ситуации возникло бы чувство, что это он сделал что-то не так, если бы этот человек не был Виктором Кридом. Тот же был совершенно ошарашен отсутствием у Амины желания общаться. такой поворот событий поставил его в тупик не меньше, чем само событие. Теперь он не только не знал, что делать в далеком (и не очень) будущем, но и не знал что делать сейчас. Дабы не мучь себя больше одним из знаменитейших вопросов русской литературы, Виктор решил, что лучше всего будет, вести себя. как ни в чем не бывало.

Виктор чуть сильнее прижал к себе Тодт. Он мог бы сейчас спросить, все ли в порядке. И это было бы так мило и так по-человечески с его стороны. Но он не спросил. Вместо этого лапа Крида уверенно улеглась на грудь девушки. Хмурость исчезла с лица Виктора, сменившись игривой улыбкой, а среди звуков тишины послышалось негромкое рычание. Так, уткнувшись носом в лазурные волосы Амины, Виктор старался достаточно доступно объяснить, что хочет "продолжения банкета". И не просто хочет, а даже настаивает.

Мало того, Виктор в который раз закурил. Девушка вздохнула с отголоском раздражения, и сползла по его руке, уперев голову ему чуть выше локтя. Табачный дым зачастую чреват для нее головокружением, головной болью и тошнотой - не самые приятные ощущения, хоть и не самые ужасные. Наверное, когда-то давно ее отравили этим дымом, так что подобные отголоски в организме остались. Лишь немного концентрация табачного дыма превышает допустимую норму, и Амину начинает мутить... она повернулась на бок, едва не утыкиваясь носом Виктору в бок, и пустым взглядом уставилась ему на торс, в переплетение пары тонких, но крепких цепочек, и двух стальных жетонов с какими-то надписями и числами на них. Даже когда Виктор занимался сексом, он их не снял. Ничего оскорбительного для Тодт или хотя бы обидного - она не против, но в то же время, ей это напоминало какой-то фанатизм, или что-то вроде того; "Ни при каких обстоятельствах не снимать жетоны". Забавно, что ей за всё это время не стало любопытно, что же написано на них. Она уж было подумала, что это подсознательное отталкивания факта, что ей это интересно. Амина представила себя в ситуации, если бы ей предложили прочесть, что же выбито на стали - она бы согласилась. После, представила, если бы ей запретили читать - никаких возражений. Или сейчас, вот они - под носом, только сфокусируй взгляд и глянь, что же в своё время причислили Виктору за номер, имя или прозвище, или что там вообще написано. А ей не интересно. Странно.

Нет, а всё-таки, что-то есть милое в этом. По крайней мере, такая мысль пришла в голову Амины спустя несколько минут, когда сигарета уже дотлела почти до фильтра и была потушена в пепельнице. Виктор перевернулся на бок, прижимая к себе девушку, и она, наконец, улыбнулась, и подалась к нему, уперев ладошку ему в грудь, чуть ниже солнечного сплетения, думая, что, всё же, есть что-то невообразимо милое в его нынешних действиях. И тишина оказывается довольно приятной. Одной рукой тот прижал к себе девушку, вторая же уже "по-хозяйски" улеглась ей на грудь. Всеми своими действиями Виктор показывал, что намеревается добиться от нее продолжения. Амина уже хотела прокомментировать, что он, оказывается, очень быстрый, но передумала. Просто не захотела прерывать эту тишину, оказавшуюся на удивление комфортной. То ли урчание, то ли рык Виктора никак нельзя было отнести к словам, так что он вовсе не портил немногозвучность обстановки и ситуации.

На его улыбку, игривую, завлекающую, Амина ответила практически такой же, только вот в ней читалось больше ехидства, нежели у Виктора. В общем-то, она сейчас не хотела Виктора, но против своеобразных заигрываний ничего не имела, в конце концов, и в прошлый раз всё началось с игры. Уверенно ухватив Виктора за запястье, Амина довольно жестко отвела от себя его руку в сторону, и, приложив все усилия, перевернула его через себя, укладывая на середину кровати. Получилось так, что она вновь находилась сверху него. Частично. Валяясь почти поперек него, Амина всё еще одной рукой сжимала его запястье, а второй упиралась в противоположное плечо. Лежа животом у Крида на груди, девушка улыбалась ему, вновь всматриваясь в светящиеся янтарные глаза. Недолго побыв в таком положении, она без возражений позволила Виктору высвободиться, а сама наклонилась, внезапно заинтересовавшись заостренным ухом. Выглядело забавно, такой "эльфийский" атрибут у такого чудовища. Впрочем, он делал Саблезуба еще более похожим на кота. Девушка легонько укусила кончик уха, освободившейся рукой поглаживая поистине кошачьи бакенбарды. Медленно поднявшись на локтях, она зазывающе улыбнулась, откидывая волосы с лица, и медленно провела коленом вверх по бедру Виктора. Хоть пока что она находилась только в игривом расположении духа, и еще не до конца отдохнула, Амина чувствовала, что ее тело готово отвечать и реагировать на прикосновения Крида.

Крид представил, как это смотрелось бы, если бы волосы Тодт до сиз пор были длинными. Порой, Виктор даже скучал по ее длинным волосам. все-таки такой он ее встретил и такой она запомнилась ему лучше всего. не зависимо от того, как в следующий раз изменится прическа девушки, для Крида она навсегда останется девушкой с длинными волнистыми лазурными локонами, говорящей о себе в третьем лице.

Нет, последнее Криду решительно не нравилось, о чем он в конце концов и сказал девушке, но ведь как тогда просто было находить с ней общий язык. Не то что сейчас. теперь временами Тодт бывает просто невыносимой. Временами, но не сейчас сейчас она не такая, как раньше и не такая как обычно. сейчас она просто прекрасна, без каких-либо дополнительных уточнений.

А ухо - оно на то и существует, чтобы им или слышать, или чтобы за него слегка кусали. Ощущение зубов девушки на ухе Виктора заставило мурашки пробежать по его спине. Мужчина замурчал громче, укладывая освободившиеся руки на спину Амины.

Только что она была такой тихой, что Крид чуть было не подумал, что сделал что-то не так, но теперь, чувствуя, как ее колено скользнуло по его бедру, он отбросил в сторону все опасения. Он был рад. что к Тодт вернулось ее игривое настроение, и ее не придется уговаривать. Она, казалось, все еще была немного уставшей, но все же была не против не просто отвечать на ласку Виктора, но и дарить ему свою. каждое движение ее было своеобразным вызовом, которое Саблезубый охотно принимал.

- Моя девочка! - Думал Виктор, проводя рукой по ее волосам и отвечая на ее зазывающую улыбку своей аналогичной. Он притянул Амину к себе и поцеловал. Поначалу нежный и даже аккуратный поцелуй постепенно набирал обороты и становился агрессивнее и глубже. Не то что бы Крид снова выпускал наружу животное, желающее царапаться и кусаться, но после того, что было излишняя аккуратность казалась ему просто нелепой.

- Бабушка, зачем тебе такие большие уши? - Промурлыкал Виктор и снова прильнул своими губами к губам Тодт, - Что бы лучше слышать тебя..

Его руки скользнули по спине Тодт и на сей раз расположились на ее ягодицах, слегка сжав их.

- А зачем тебе такие большие зубы, - Улыбнувшись, Виктор не без удовольствия продемонстрировал свои, - Чтобы съесть тебя!
с этими словами, Виктор игриво вцепился зубами в и без того уже изрядно покусанное плечо Амины.

Раздавшийся совсем неподалеку треск и грохот очередной молнии неприятно резал слух, из-за чего она немного прищурилась, но так и не двинулась, глядя на Крида. Наверное, эта пауза затянулась слишком долго. Амина просто смотрела на него, так нежно, как никогда в жизни, ей бы самой стало противно от этого взгляда. И улыбалась. Улыбалась легонько, и почти незаметно, не знающие ее люди вовсе бы не заметили этого выражения. Она усмехнулась, подумав, что не так часто ей не приходится задирать голову, чтобы взглянуть Саблезубу в лицо. Девушка думала о том, какого черта она испытывает такие чувства к существу, которое даже человеком можно назвать едва ли. Характер у Виктора скверный, да и во внешности ей практически ничего не нравилось. Правильная была дана ему характеристика: двухметровое чудище. Чем же ему удалось так ее тронуть, если и внешние данные и характер оставляют желать лучшего? Намного лучшего. Но если бы ее спросили, она бы ответила, что Виктор просто оставил неизгладимое первое впечатление. А первое впечатление перебить трудно. Если в принципе возможно. Она редко проводила с другими людьми (или не очень людьми) дольше пары часов, а с ним тогда провела практически сутки, в течение которых, вопреки характеру, он относился к ней так по-человечески. И как же Тодт была ему за это благодарна. Неужели вот она - причина? Причина, почему ей больше не хочется быть одной, и во всем, что касается Виктора,- вопреки на этот раз уже ее характеру,- ей не всё равно? Это как-то даже несерьезно. А ведь верно говорил тот писатель, чье имя Тодт забыла, что не стоит задумываться, за что ты кого-то любишь, ибо задумаешься, и придешь к выводу - не за что его любить.

Может, Амина правда влюбилась за отношение, а может, дело не в этом. Может, вопреки логике, вопреки вероятности, вопреки чему бы то ни было, случился такой феномен (как бы странно не звучало) - Амина полюбила того, кого имеет право всей душой, за грубость, за побои, за лишения какого-никакого смысла жизни, ненавидеть. А с другой стороны, всё может быть куда менее пафосно, и она так относится к Криду из-за пары часов человеческого к ней отношения.

В принципе, к чему теперь догадки? Амина лежала, упираясь локтями в кровать, над "двухметровым чудищем" и понимала, что, вопреки всему, она любит его, и, наверное, по-настоящему, искренне, впервые в жизни. Это было очень тяжело, но, в то же время, приятно.

Оторвав левую руку от простыни, она прикоснулась пальцами к его лицу, опустила горячую ладошку ему на щеку, и медленно опустила ее по шее, к ключице, словно бы гладя его. Амина наклонилась, притронувшись к его губам поцелуем, легонько его укусила. После, опустилась к шее, провела кончиком языка вниз по артерии, прихватила зубами кожу на ключице. Она укусила его грудь, не больно, а скорее, игриво, в то время как рукой легонько царапала кожу, опускаясь вниз по торсу, но остановилась, достигнув талии. Девушка подняла глаза, глядя на него с каким-то невысказанным вопросом в глазах (она и сама не понимала, что это за вопрос). Одной рукой она перебирала волосы у него на затылке (уж большой ей нравилась текстура волос), вторая же, скользнув по животу, оказалась у него на пояснице.

Прислушиваясь к мурлыканью Виктора, Амина сперва и не заметила, как начала умиленно улыбаться, а когда заметила "было уже поздно".

- Ты читер,- прокомментировала она урчащие звуки, уткнувшись носом в шею, обняв и прижавшись к нему всем телом. Кожа Виктора была прохладной, приятной, но быстро нагревалась, отбирая возрастающее от таких прикосновений тепло тела Тодт. Амина опустила голову, проведя щекой вниз по его шее и к плечу, так же, как кошки трутся о своего хозяина. Вновь взглянув на него, она отчего-то решила задать давно интересующий ее (и всех зоологов) вопрос, промурлыкав ему в губы,- Как ты, черт возьми, это делаешь?

Виктор одарил девушку удивленным взглядом и на некоторое время замолк. Когда до него, наконец, дошло, что Амина говорила о его неподражаемом почти кошачьем мурчании, на лице мужчины снова появилась улыбка. Он слегка пожал плечами и честно признался:

- Да, фиг его знает.

Виктор улыбнулся и прильнул своими губами к губам Тодт. В отличие от нее, Криду во внешности девушки нравилось все. А что там может не нравиться: накачанное тело, складная фигура, пышная грудь, великолепные ноги. Одежда девушки не просто удачно подчеркивала, а эффектно демонстрировала ее сногсшибательные формы. Что бы она ни одела: неприлично коротенькую юбочку или облегающие латексные брюки, обтягивающая футболка или бесформенная рубашка - черт, возьми, на ней смотрелось все. А "ничего" на ней смотрелось еще лучше! Что касается характера - Амина была невыносимой. С ней было тяжелее, чем с самым капризным ребенком. Все по-тому, что Виктору редко удавалось угадать, чего бы она хотела. Они с Тодт были, пожалуй, уж слишком разными. Но кое в чем они были похожи - они оба принимали Виктора таким, какой он есть и не старались его изменить. Виктор любил курить, а Амина не выносила табачный дым, Амине хотелось, чтобы Виктор рассказал ей о себе, да и вообще побольше разговаривал с ней, а он просто не знал о чем.

- Боженька, спасибо, что ты придумал футбол и секс, у нас с Тодт появился шанс на крепкие долгие отношения...

- Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя классная задница? - В подтверждение своих слов, Виктор слегка помял в руках ягодицы девушки, - И сиськи шикарные!

Виктор довольно улыбался. Завуалированные комплименты Тодт не шли ни в какое сравнение с его непробиваемой прямолинейностью.

- Ну ка, подожди. - Крид освободился от полотенца, которое, сам не понимая почему, повязал на пояс, - Так лучше. - мужчина небрежно кинул полотенце куда-то в сторону.

Крида начинало слегка раздражать отсутствие каких-то активных действий со стороны Тодт. То, как она терлась щекой о его шею или прижималась к нему было, конечно, очень мило. Но от этого "мило" на зубах прямо оскомина появлялась. Виктор уже начинал скучать по былой агрессии Тодт и раздумывал, как бы ее снова раззадорить. Можно было попробовать ее ущипнуть или пощекотать, но с когтями Виктора едва ли удалось бы сделать это не поранив девушку. Пришлось прибегать к проверенному методу.

Глубоки долгий поцелуй, плавно переходящий из нежного и ласкового в агрессивный и дерзкий, закончился тем, что Крид, негромко зарычав, снова продемонстрировал свою прямолинейность:
- Черт возьми, женщина, я требую второй тайм! - наигранно умоляющим тоном произнес он и крепко стиснул Амину в объятиях.

Да, пусть Амина себя уговаривала, что это - точка в отношениях, и что Виктор, получив желаемое, смоется, с надеждами, припрятанными на дне мыслей, Амина уж ничего не поделать не могла. Ей правда, искренне хотелось быть с Виктором, пусть с настолько несносным и конфликтным, но люди утверждают, что сердцу не прикажешь (в чем девушка сомневалась).

- Черт возьми, женщина, я требую второй тайм!- заявил Виктор каким-то хнычущим тоном, крепко прижимая ее к себе. Амина хмыкнула, улыбнувшись и, уперевшись в грудь Виктора ладонями, чуть поднялась. Отчего-то в этот момент, ей стало любопытно, меняются ли ощущения от подобного давления из-за адамантиевых костей.

- Ну, я это уже поняла.

Она глубоко вдохнула, закрыв глаза, и думая о том, что ей бы сейчас не помешало второе дыхание. Виктор отдохнул явно быстрее нее, а Амине хватило с лихвой и первого раза. Открыв глаза, она сжала плечи Виктора, подтягиваясь к нему и медленно, четко произнесла:

- А ты быстро,- забавно было бы, если бы он понял фразу неправильно. А ведь Виктор правда быстро отдышался!

Проведя ладонями по груди Крида, она наклонилась, на секунду замерла, словно раздумывая, прежде чем поцеловать его, легонько покусывая губы. Всё-таки, в этом жесте для нее всегда останется что-то особенное. Несмотря на то, что целовать Виктора - это, зачастую, то же самое, что лизать кактус (и чаще всего - кактус курящий), в нем она ощущала большую близость, какой-то результат их друг к другу привыкания, в котором одновременно отражались их конфликты, перемирия, боль и привкус крови, которым часто сопровождались их пребывание в одном и том же месте одновременно, и даже редкий флирт, бывало, мелькавший между ними. И даже какая-то благодарность. И сейчас, отчего-то, положив руки ему на плечи и шею, его прерывать не хотелось. А наоборот - продолжить, продлить, уже глубже, искреннее, даже яростнее. В нем начинали читаться нотки ревности, даже жадности, едва ли присущие девушке.

А когда она прервала поцелуй, медленно отдаляясь от Виктора, то уже успела почти полноценно на него взобраться. И - нет, она вовсе не старалась сделать это незаметно. Стряхнув с себя руки Виктора, она медленно выпрямилась, томно на него глядя, хотя, несмотря на утомленность, уже была готова к требуемому "второму тайму" и даже могла бы его осилить (про себя она добавлялся, что даже два с половиной!). По коже словно бы мурашки пробежали, таким образом, видимо, организм намекал, что ему сейчас очень понравятся к ней прикосновения. Девушка практически сидела на Викторе, удобно уперев колени в кровать чуть ниже его ребер. Выпрямившись и убедившись, что находится она в устойчивом положении, она замотала головой, убирая вновь спутавшиеся волосы с лица, выгибая спину. Если Виктору правда нравилось ее тело, он мог сейчас вдоволь на него насмотреться. Все мышцы слегка напряжены, дабы удерживать равновесие, хоть этой лишней массы она слегка стеснялась, не находя ничего привлекательного в рельефе плеч или пресса. Недолго посмотрев на Виктора, она чуть склонилась к нему, положив ладони ему на плечи и медленно проводя пальцами вниз, по груди.

- Ну что ж с тобой делать...- снисходительным тоном выдохнула она, на последнем слове впиваясь ногтями в его кожу, и оставляя на какие-то пару секунд на торсе десять красноватых отметин.